Ratio Economica: Наши цены и зарплаты

Если свести обсуждение экономической политики в России к двум словам, это будут «зарплаты и цены». Это только кажется, что мировые цены на нефть – ключевой фактор нашего экономического развития. Он важен, спору нет, но непосредственную угрозу представляет даже не столько резкое падение цен, сколько возможная политическая реакция: в системе без сдержек и противовесов даже небольшие неприятности могут вызвать серьезную нестабильность. С рынком труда дело обстоит куда сложнее.

Производительность труда в России ниже, чем в Бразилии и Южной Африке, не говоря уже о Польше и Чехии. С учетом стоимости труда она даже ниже, чем в Индии и Китае. При этом реальная (т. е. скорректированная с учетом инфляции) заработная плата растет очень быстро, подрывая как раз те отрасли российской промышленности, которые по идее должны стать основой технологического прорыва.

Впрочем, то, что для скептика – повод посетовать на непреодолимую отсталость российской экономики, для оптимиста – потенциальная точка роста. По оценке Дэвида Брауна и Джона Эрла, ведущих специалистов по промышленной динамике в России, основной источник роста производительности труда в России до 2005 г. был связан с ростом производительности внутри фирм. Уже, по всей видимости, оказался исчерпанным источник повышения производительности, связанный с перемещением работников из одних секторов, например сельского хозяйства, в другие – например, в сектор услуг, остававшийся до поры недоразвитым. Что остается? Важнейшие составляющие динамичной экономики – вход фирм на рынок и выход с рынка. В России эти процессы происходят медленно не только по сравнению с Кореей и Тайванем, но и по сравнению с медленно растущими экономиками развитых стран. Улучшение условий для входа новых фирм, т. е. еще большее снижение издержек входа – и административных, и политических (политики, занимающиеся бизнесом, как правило, используют свою политическую власть именно для защиты монопольного положения своего бизнеса), – ресурс для повышения производительности труда.

Другой источник повышения производительности – улучшение структуры российских трудовых контрактов. Сейчас она существенно отличается от аналогичной структуры в развитых экономиках. По оценкам авторов недавней книги «Заработная плата в России» под редакцией профессоров Владимира Гимпельсона и Ростислава Капелюшникова из Высшей школы экономики, в нашей стране у большинства сотрудников предприятий до 50% заработка – «переменная часть» зарплаты, зависящая от результатов деятельности работника и фирмы. (В США, например, у 70% работников такой части практически нет.) Что это означает? В нашей стране фирмам проще понизить зарплату сотрудникам, чем их уволить. Причины могут быть разными: от юридических – по закону увольнение сопровождается существенными издержками для фирмы – до политических – многие предприятия, особенно крупные в небольших городах, вынуждены поддерживать занятость под давлением властей. Однако каковы последствия такой структуры? В США, стране с одним из самых высоких наряду с Францией, Германией, Великобританией показателей производительности труда (по последней оценке The Conference Board, эти страны существенно уступают лишь «малышам» – Норвегии и Люксембургу), увольнять сотрудников гораздо проще. Казалось бы, снижать зарплату было бы еще проще – тем более что в последние десятилетия роль профсоюзов сильно снизилась. Однако американские фирмы увольняют сотрудников, а не снижают зарплату. Почему? Экономическая теория предлагает этому немало объяснений: например, согласие работника получать меньшую зарплату за ту же работу дает работодателю информацию о том, что ранее он за ту же работу переплачивал и, соответственно, когда для фирмы снова наступят хорошие времена, он не вернет зарплату на прежний уровень. Но дело не в теоретических объяснениях: практика показывает, что сама возможность того, что зарплата будет снижена, ухудшает систему стимулов для работника. Это означает, что доминирующая сегодня в России структура оплаты труда неэффективна. Оптимист, впрочем, скажет, что как раз здесь-то и находится значительный потенциал для улучшения.

Из всей этой дискуссии можно сделать вывод, что рост производительности труда возможен только при серьезных институциональных изменениях: улучшении административного регулирования малого бизнеса, улучшении контрактного права и социальной защиты населения (что позволит политикам меньше беспокоиться о том, чтобы фирмы искусственно поддерживали занятость). С одной стороны – правильно, а с другой – слишком сложно. Производительность труда, в сущности, простая вещь, а повышение производительности труда за счет повышения эффективности государственного управления – еще проще. Как можно будет своими глазами увидеть, что к 2020 г., как планирует нынешний президент, производительность труда увеличилась в разы? Если в 2020 г. в российских гостиницах в холле не будут сидеть охранники – как они не сидят в гостиницах в развитых странах (портье может вызвать полицию) – вот она и будет, высокая производительность труда.