Олег Свириденко: «Судьи работают на износ», - Олег Свириденко, председатель Арбитражного суда Москвы

Арбитражный суд Москвы занимает особое место в судебной системе: именно здесь рассматриваются споры между крупнейшими компаниями и федеральными органами власти. Олег Свириденко возглавил его три года назад. За это время председатель Мосарбитража перетасовал судебные составы, ввел систему компьютерного распределения дел и инициировал отставку судей с небезупречной репутацией.

– По статистике Арбитражного суда Москвы, в прошлом году 84,5% споров с ФНС выигрывали налогоплательщики. Но, по данным ФНС, налоговикам удается отсудить до 83% от спорной суммы. Как это совместить?

– Правы и мы, и налоговики. Есть статистика по заявлениям налогоплательщиков о признании недействительными актов налоговых органов. Но есть еще графа «О признании налоговых санкций» – это уже иски налоговиков. Так вот, по искам налогоплательщиков удовлетворено 5985 из 7087 заявленных, т. е. 84,5%. Но это не критерий оценки работы налоговой службы, ведь эти 7000 могут быть мизерной частью от общего количества решений.

Мы также рассмотрели 1313 исков о взыскании обязательных платежей и санкций. Из них 772 удовлетворили. То есть 59% дел от того количества, которое пришло в наш суд, налоговики выиграли. Сколько было всего заявлено требований, мы не знаем.

– ФНС начала активно использовать в арбитражных разбирательствах статью 169 ГК, которая позволяет признать ничтожной сделку, «совершенную с целью, заведомо противной основам правопорядка или равственности». Как вы считаете, эта тенденция будет развиваться и дальше?

– Мне известно о 12 делах: это иски ФНС к «Русснефти», по возврату в госсобственность акций предприятий башкирского ТЭКа и иск к PricewaterhouseCoopers. Из них пять рассмотрены и находятся в другой инстанции. 12 дел из 70 000 – вряд ли это можно назвать системной судебной практикой. Других исков у нас нет, и, насколько я знаю, нет их и в других российских судах. Так что пока не вижу оснований говорить о массовом применении этой статьи. Но этот вопрос нужно задать скорее тому органу, который инициирует такие дела. Они заявители по делу, они обосновывают иск.

– Правоприменительная практика Московского региона выглядит устойчивой – всего 3,3% отмененных решений. Но такое единообразие может свидетельствовать и о боязни инакомыслия. Что вы об этом думаете?

– Понятно, что мы стараемся предупреждать отмены решений: взаимодействие в научно-консультативном совете, в рабочих группах в апелляции и кассации дает хорошие результаты.

Что касается единообразия, вы, вероятно, имеете в виду – не нарушается ли принцип независимости судьи. Нет, он не нарушается. Понятие обобщения практики взято не с потолка. Все выверяется, это рабочий механизм, который необходим судьям. И это не означает вмешательства в рассмотрение дела конкретного судьи. До его сведения просто доводится практика, установленная, обсужденная в округе. Представьте: если бы 10 однотипных дел решались в одну сторону, а 10 – в другую, что это было бы за правосудие? Сами стороны тут же начнут писать жалобы: мол, мы знаем, что в округе решения принимались другие.

– Но есть случаи, когда однотипные дела действительно решаются по-разному. Вернул же Девятый апелляционный суд на новое рассмотрение дело о передаче от «Урал-инвеста» в госсобственность акций предприятий башкирского ТЭКа? Хотя уже есть примеры устоявших в апелляции дел из серии аналогичных исков.

– Апелляционный суд не вернул нам это дело, а сам себе назначил к новому рассмотрению. Это называется рассмотрением по первой инстанции и вовсе не означает, что будет отмена материально-правовой части решения. Скорее всего это сделано для того, чтобы дополнительно привлечь какое-то третье лицо. К нам дело не возвращалось.

– В последнее время было несколько обращений в Арбитражный суд Москвы по соглашениям, в которых указано, что споры разбирает международный арбитраж. Как вы относитесь к таким искам?

– В этом случае международное право – приоритет. Нужно смотреть, какие у России есть соглашения с соответствующей страной. Если конвенция, какой-то другой документ предусматривает, что эти споры должны рассматриваться там, мы прекращаем производство. Если это не установлено императивно, то рассматриваем дело по существу.

– Почему в арбитраж редко приглашают свидетелей по делу? Обычно суд использует материалы опроса, проведенного, например, МВД (часто – с большим количеством ошибок).

– Институт свидетеля в арбитражной практике не настолько устоялся, как в судах общей юрисдикции. Раньше в Арбитражном процессуальном кодексе вообще не было такого понятия. Сейчас свидетели у нас проходят в основном по налоговым спорам. По этим делам сложилась определенная практика, которую мы не раз обсуждали. У налоговой инспекции есть собственное управление, которое проводит опрос свидетелей и составляет протоколы. Какое-то время назад мы задались вопросом, как оценивать этот протокол. Пошли по тому пути, что процессуально в суде все следственные дела должны проходить одинаково, невзирая на то, какой орган проводил опрос. И по таким делам свидетели в суд приходят.

Но у нас нет принудительного привода, стороны сами обеспечивают явку свидетелей либо представляют их письменные объяснения. Конечно, если противная сторона будет настаивать на явке свидетеля, суд обязан соблюсти процесс и со своей стороны привлечь его. Но свидетель может и не явиться.

– Можно ли прилагать аудиозапись процесса к замечаниям по поводу судебного решения?

– Можно, если изначально было объявлено, что такая запись ведется. У каждого судьи есть диктофон, при необходимости он может его использовать, закрепив запись процессуально, как доказательство. Но в конце года у нас появится новое здание, там все залы снабжены специальными записывающими устройствами, поэтому запись каждого процесса можно будет всегда приобщить и процессуально закрепить.

– Вы недавно упомянули о том, что в 2007 г. стало больше дел, связанных с захватом предприятий малого и среднего бизнеса. Есть ли у вас рецепты борьбы с рейдерством?

– Мы ждем антирейдерского пакета поправок в законодательство, который уже внесен в Госдуму. Но если в нем сохранится норма о рассмотрении трудовых споров в арбитражном суде, то для нас это будет серьезная дополнительная нагрузка. Требование рассматривать все дела по месту нахождения организации в основном ударит по Москве, где их концентрация очень велика. Мы постепенно готовимся, будем создавать еще один состав по акционерным спорам. Но если к нам перейдут еще и трудовые, тогда нас просто волной накроет.