Передача власти: Нечто большее
Ключевым неизвестным в уравнении будущей политической конфигурации становится предстоящий апрельский съезд «Единой России». Собственно внешне основная интрига из раза в раз одна и давно известна: заявит ли Владимир Путин о вступлении в партию и своем лидерстве в ней или нет? Однако реально главный вопрос состоит в другом: есть ли основания считать, что оформление партийного статуса Путина наиболее вероятно именно сейчас и если да, то почему?
Формально вроде бы по-прежнему есть больше аргументов в пользу того, что ничего такого не произойдет. Все электоральные задачи власти на данный момент успешно решены, необходимость предвыборной мобилизации очевидным образом отсутствует. Сверх того, по политтехнологическим соображениям такой козырь лучше бы приберечь на какую-то крайнюю ситуацию и выложить его на стол в условиях политического или экономического форс-мажора. Включая, например, гипотетическую необходимость провести через пару лет досрочные парламентские выборы.
Опасения, что в ближайшие годы весь мир, да и Россию тоже может ждать той или иной глубины экономический кризис, небезосновательны. Досрочные выборы как способ легитимации нового антикризисного курса или же, напротив, утверждения результатов уже принятых жестких мер – довольно распространенная в мире политическая практика. Этот опыт вкупе с партийным лидерством Путина может рано или поздно пригодиться и у нас.
С другой стороны, все доводы в пользу того, чтобы «погодить», могут оказаться менее весомыми на фоне становящегося довольно очевидным главного сюжета нынешней политической ситуации. Дело в том, что наблюдаются явные «трудности перевода» и понимания элитой и обществом того языка, на котором пытаются говорить с ними о смысле своих действий Путин и Медведев.
Похоже, тут остался не до конца осознанным тот факт, что во время недавней президентской избирательной кампании Кремлем был произведен довольно существенный ребрендинг операции «преемственность власти». Понятие «стабильность» вполне стремительно сдало свои позиции в официальной риторике, хотя, конечно, полностью не утратило смысла и значения. Оно вместе с той самой «преемственностью» превратилось в необходимое, но не достаточное условие успешности и эффективности передачи власти. А вот сверх того появились и зазвучали все более громко и настойчиво слова о качественно новом этапе развития, необходимости инновационного прорыва, а также о «четырех «и» и свободе как инструментах этого самого модернизационного рывка до 2020 г.
Иногда эту ситуацию пытаются осмыслить, углубляясь в поиски разночтений и разногласий между действующим президентом и преемником. Как, например, это постоянно происходит в рамках разразившейся и разросшейся до фантасмагорических размеров дискуссии о том, что нас ждет – то ли оттепель, то ли распутица. Однако на самом деле перспективной риторике и новому политическому стилю в равной мере отдают все свои силы и Владимир Путин, и Дмитрий Медведев.
Точно так же вряд ли произошедшее являлось всего лишь какой-то предвыборной риторической приманкой. Стоило бы так напрягаться и превращать технически простые выборы из голосования за стабильность в «выбор будущего», если бы речь действительно не шла о желании того же Владимира Путина легитимировать 2 марта народными бюллетенями нечто большее, чем сам по себе факт заезда Дмитрия Медведева в Кремль.
Это самое «нечто большее», по всей видимости, действительно состоит в том, что властный тандем вполне прагматично воспринимает сам факт передачи и обновления власти как окно возможностей для запуска серьезных социально-экономических преобразований. А «полное взаимопонимание» между Путиным и Медведевым помимо прочего имеет место еще и в том, что оба не лишены амбиций войти в историю и школьные учебники в качестве успешных модернизаторов России, выведших ее из постсоветского состояния в новую для страны современность.
Однако одного сердечного согласия между действующим и уже избранным президентом для запуска такой программы действий мало. Тут требуется не просто ее понимание, но и участие в ней и со стороны элиты, и со стороны общества, которые не склонны на данный момент с энтузиазмом воспринимать мобилизационные задачи. Бюрократия все больше увлечена аппаратными интригами по поводу будущей конфигурации кадров и кресел во власти. Общество же в значительной своей части предпочитает «старые песни о главном», идеологические клише 80-х или даже 50-х гг. прошлого века, выдавая тем самым свой постсоветский и местами даже просто совковый характер.
Но выход, конечно же, есть. Поскольку нынешняя Россия во многом живет в парадигме потребительского общества, то самым эффективным способом объяснить, что происходит и что меняется в политике, является то самое «брендирование будущего».
Тут Путину с Медведевым придется потратить еще много сил для создания бренда «Россия-2020», т. е. привлекательного набора ощущений и формируемых эмоций в отношении задач развития страны. И новая стилистика власти, и новые задачи социально-экономической политики, и политическая партия во главе с Путиным необходимы в этом деле как своеобразные институты развития, инвестирующие и создающие социальную модернизационную активность.
Другое дело, что «Единой России» рано радоваться, даже если Путин решит все же ее возглавить. Ведь тогда, чтобы она превратилась во вменяемую «партию инноваторов», ей самой предстоит серьезный апгрейд и ребрендинг.