Тяжело писателю – тяжело читателю

Имя Филиппа Пулмана теперь отлично известно и нашим любителям фэнтези. Недавно по каналу «Культура» был показан фильм об отважной девочке Салли Локхард по его же книге. Между тем в амплуа детского писателя Пулман не вполне вписывается.

– Викторианцы относились к детям как к маленьким взрослым. Разделяете ли вы это убеждение и есть ли для вас разница – писать для взрослых или для детей?

– Детская литература, как мы сейчас ее понимаем, началась в Англии с «Алисы в Cтране чудес» и продолжалась в том же духе на протяжении всего XIX в. Она предполагает очень сентиментальное восприятие детей. Детство – как некий прекрасный, обособленный и закрытый для взрослых сад, состояние непотревоженности, неведения. А взросление – как несчастливая неизбежность, и нам остается только смириться с ней. Единственное, на что мы можем надеяться всю нашу последующую жизнь, – своего рода ностальгия, желание снова стать ребенком. Вот что, например, лежит в основе удивительной книжки Джеймса Барри о Питере Пэне. Мальчик, который не хотел взрослеть, – вот идеал викторианства. Однако мне такой взгляд на детство всегда казался ложным, неправильным. Когда я был ребенком, я вовсе не хотел оставаться ребенком, наоборот, я хотел скорее повзрослеть. Посмотрите, как дети играют, нетрудно заметить – они же играют во взрослых. Детство для меня – взгляд, обращенный к будущему, к взрослению. В своей трилогии «Темные начала» я хотел выразить это восприятие детства. Для меня это не ностальгия об утерянном веке невинности, о вечно солнечном и прекрасном периоде жизни. Нет, для меня это время соперничества, борьбы, надежды. Ну а взросление – это просто переход границы, который должен радовать, а не приводить в уныние. И с этой точки зрения я кардинально отличаюсь от своих викторианских предшественников.

– Считаете ли вы, что сейчас много хороших книжек для детей?

– Литература для детей – очень богатое направление в книжном бизнесе, богатое с точки зрения художественной ценности. Хотя оно и воистину золотая жила для авторов. В последнее время появилось очень много хороших книжек, хороших авторов и художников – например, Морис Сэндбэк в Америке.

– А что вы думаете о Джоан Роулинг и ее «Гарри Поттере»? Это хорошая литература, которая вписывается в канон XIX в., или нет?

– Я прочел только одну книгу из всей серии. Так что вряд ли меня можно назвать экспертом, но у меня есть небольшое преимущество: я могу оценить ее с двух сторон – как читатель и как писатель. Так вот, могу сказать, что меня восхищает то, чего добилась Джоан Роулинг, правда восхищает. Она абсолютно неожиданно сумела сделать так, что ее книги стали самым желанным подарком на свете. Выход каждой ее книги раз за разом становился все более ожидаемым событием. Изумительная суета – взрослые и дети, заранее заказывающие эту книгу, занимающие очередь с полуночи, заранее откладывающие деньги, миллионные тиражи, расходящиеся в первый же день, – успех, за которым мне было удивительно наблюдать. И что мне больше всего нравится, так это то, что вся эта суета разворачивалась вокруг книг. Вдумайтесь: не видеокассет, не дисков, не компьютерных игр, а именно вокруг книг. Этого старомодного развлечения – книг, напечатанных на бумаге, которые нужно сесть и читать, переворачивая страницы. Вот это действительно здорово! Джоан Роулинг можно только аплодировать. Я всецело на ее стороне и одобряю «Гарри Поттера» и то, что Роулинг сделала для популяризации чтения. Хотя я сам и не читал всех ее книг. Но да не умалит это их успеха!

– Но, возвращаясь к вашему творчеству, у вас очень трагичные книжки. Помню, я плакала – и когда читала, и когда смотрела «Тайну «Полярной звезды»» из тетралогии про Салли Локхард, где умирает герой.

– Я очень рад, что у вас показали эти фильмы...

– Но зачем вам потребовалось убивать его? Вы не верите в необходимость счастливого конца?

– С моей точки зрения, весь вопрос в разнице между счастливым концом и удовлетворительным концом. Иногда счастливого завершения всех сюжетных линий недостаточно для того, чтобы книга вышла хорошей. Например, когда Уиллу и Лире приходится расстаться – мне было очень сложно написать такое завершение книги. Мне было в прямом смысле слова больно это писать так, это было несправедливо, неправильно, нечестно. Я сам чуть не расплакался, когда написал. Я знаю, что это было тяжело и мне, и моим читателям. Многие писали мне потом: «Зачем вы это сделали? Это слишком жестоко. Я так расстроился, я плакал дни и ночи напролет. Как вы позволили такому случиться? Вы должны были сделать так, чтобы все кончилось хорошо». Но мне все это представляется несколько иначе. Я позволил этому случиться, потому что это была самая удовлетворительная развязка с точки зрения самой истории. Я знал, что, если бы я уступил собственной симпатии к героям, если бы я позволил Уиллу и Лире остаться вместе, книжка бы не пользовалась таким успехом. Она бы просто не удалась – ни с художественной, ни с коммерческой точки зрения. Счастливый конец просто не удовлетворил бы читателя.