Авторитарный стиль спасовал перед свободой
Главным героем новой постановки «Кармен» стал дирижер Юрий Темирканов. Но выходить на поклоны главный герой отказалсяДля Большого театра премьера «Кармен» стала честолюбивым жестом возвращения Темирканова в российскую оперу. Для Темирканова – компромиссом: постановочную бригаду во главе с режиссером Дэвидом Паунтни выбирал в сотрудники не он.
В деле фатального разрушения оперного целого Большой театр ныне вышел на европейский уровень: режиссерам нет никакого дела ни до музыкальных, ни до историко-культурных аспектов.
Для Дэвида Паунтни опера Бизе стала поводом пофантазировать на тему о судьбе свободолюбивой личности в мире, подчиненном рекламным технологиям. Реклама сигарет, реклама корриды, пестрые символы масскульта и пошлость под видом эротизма наводняют сцену. Неспособный профессионально поставить процессию, а тем более погоню или потасовку, постановщик громоздит идеи одна глупее другой и в конце концов приканчивает бедного Хозе выстрелом в затылок.
С музыкальной стороны между тем постановка была задумана образцово академически – без купюр восстановлен оригинал Бизе 1875 г. с разговорными диалогами. С ними редко справляются оперные артисты, но именно в драматических сценах особо увлекательно разыгралась звезда проекта Надя Крастева, приглашенная словно не из Венской оперы, а из фильмов Альмодовара. Ее голос был свободен и звучен, волосы черны и ноги босы, а Хабанера, Сегидилья и Ария прозвучали несколько простовато.
Юрий Темирканов приступил к делу решительно – повернувшись к оркестру, он дал знак к увертюре, когда еще не отзвучали приветственные овации. Оркестр Большого заиграл плотным, собранным звуком – как и должен играть заправский оперный оркестр. Увертюра, сцены и хоры – под рукой Темирканова все выстроилось в пластичное, выверенное по темпам и динамике действие. И все же грандиозной работы, достойной его имени, Темирканов не создал.
Ему не хватило авторитарной власти над певцами. Если американец Жерар Пауэрс (Хозе) – весьма средний тенор без кантилены, экономящий голос ради натужных верхних нот, то Екатерина Щербаченко (Микаэла) – певица с большим и свободным, пусть слегка неоформленным сопрано. Но и тот и другая в своих ариях не лили музыку так, как этого хотела палочка маэстро, а их дуэт вышел нескладен и клочковат. Темирканов помог уверенно прозвучать басу Александру Виноградову (Эскамильо) и превосходным артистам второго плана, но лирике не хватило широкого дыхания (механически скукожился пейзажный антракт). Большие эмоции остались у маэстро в его прекрасных руках. Быть может, не захотев поклониться залу, Темирканов выразил неодобрение не одному только режиссеру?