Перестройка: Социальные издержки
Реформы, от которых выигрывает лишь узкий высший слой общества, никогда не бывают ни успешными, ни устойчивыми. Сколько бы ни рассказывали народу о борьбе с олигархами, главной жертвой реформ остаются простые российские граждане, в особенности наименее социально защищенные. Это четвертая статья в серии о судьбе реформ в России (предыдущие – «Бесконечный ремонт», 10.04.2008; «Разучились работать», 17.04.2008; «Искушение изобилием», 24.04.2008).
С самого начала реформ никто не скрывал, что переход к рынку, приватизация и последующая структурная перестройка экономики снизят жизненный уровень населения. Утверждалось – на время. Сейчас оказывается – навсегда. И даже стремительный «рост реальных доходов», за который, как принято считать, наш народ платит власти 70%-ным уровнем доверия, на поверку оказывается не таким уж и впечатляющим.
На 1 января 1988 г. население РСФСР составляло 146,5 млн человек, а на 1 января 2008 г. – 142 млн. В 1987 г. в РСФСР родилось 2,5 млн, умерло 1,5 млн человек, а в 2007 г. – соответственно 1,6 млн и 2,1 млн. В 1987 г. ожидаемая продолжительность жизни при рождении у мужчин составляла 64,9 года, у женщин – 74,6 года, в 2007 г. – 59,2 и 73,1 года. Коэффициент замещения (отношение средней пенсии к средней зарплате) в 1987 г. – 38,2%, в 2007 г. – 22,8%.
Недавно президент Путин заявил, что в 2007 г. за чертой бедности находилось менее 14% населения страны, тогда как в 2000 г. – более 30%. Но если в развитых странах, к которым Россия стремится себя причислять, бедными считают граждан с доходами, не превышающими 50% от средних по стране, то у нас – тех, кто не зарабатывает 3879 руб., составляющих прожиточный минимум. Можно ли на него прожить, мы обсуждать не будем, но если исходить из того, что в 2007 г. средний доход составил в России 12 500 руб., бедными можно считать 42,2 млн наших сограждан, или 29,7% населения страны. Во Франции и Германии по той же методике в бедности живут соответственно 5,7% и 6,8% населения. Страна, экспортирующая минерального сырья на $1 млрд в день, экономит не на госаппарате (14,8% всех расходов бюджета), не на полицейской машине (12,1% расходов), а на детях и стариках. Средняя семья, в которой родился первый ребенок, получит по случаю родов и в первый год после его рождения, если считать по самому максимуму, 114 800 руб., во Франции же – минимум 13 000 евро. В России средняя пенсия, назначаемая по инвалидности, – 3100 руб., в Германии – 1140 евро.
При этом государство снижает налоговую нагрузку на состоятельных россиян. Если исчислить стандартные налоги, которые должны платить граждане, получающие 250 000 руб. и 2,5 млн руб. в год, то окажется, что в доходах первого налоги составят 39%, а в доходах второго – всего 18,7%.
Неудачным следует признать реформирование пенсионной системы. В СССР до 70% бюджета шло на покрытие обязательств по социальному обеспечению (в частности, на выплату пенсий), что не в последнюю очередь надорвало государственные финансы. Поэтому российские власти поспешили перейти к общемировой практике пенсионного страхования, возложив обязанности по финансированию пенсионных выплат на работодателей, граждан и только потом – на бюджет страны.
С 1993 г. работодатели платили пенсионные взносы в размере 28% от начисленной зарплаты работников, а сами работники дополнительно отчисляли в ПФР еще 1% своих заработков. В результате реформы, проведенной в конце 2001 г., работники освобождались от уплаты 1%, пенсионные взносы включались в состав единого социального налога (ЕСН), а трудовые пенсии подразделились на базовую, страховую и накопительную части. До 2005 г. ставка отчислений для работодателей оставалась прежней – 28%, а в сумме с отчислениями в другие социальные фонды – 35,6%. По сравнению с развитыми странами это не так уж и много: в Австрии социально-страховые взносы составляют 42,3%, в Греции – 43,6%, в Италии – 44,6%, во Франции – 51,4%. Но во всех перечисленных странах взносовая нагрузка распределяется между работодателями и работниками в пропорции приблизительно 1,7 к 1, а в России страхование целиком переложено на плечи работодателей.
До 2005 г. ПФР работал с профицитом, но затем доля пенсионных взносов в ЕСН была снижена с 28% до 20%, и в фонде возник дефицит, что моментально отразилось на размерах пенсий. Если в 2004 г. коэффициент замещения достигал 28,4%, то в 2005 г. он снизился до 27,6%, в 2006 г. – до 25,4%, а в 2007 г. – до 22,8% (в декабре 2007 г. он составил и вовсе 17,9%). Прогнозы неутешительны: если ничего не менять, к 2010 г. коэффициент снизится до 20%, а дефицит средств ПФР превысит 300 млрд руб.
Почему негативная тенденция стала долгосрочной? Во-первых, заверения лоббистов от бизнеса о выводе доходов из тени оказались фикцией. В 2004 г. удельный вес серых зарплат в общей оплате труда составлял 44,3%, в 2005 г. – 42,9%, в 2006 г. – 45,2%. Во-вторых, часть взносов на обязательное пенсионное страхование перечисляется на формирование накопительной части пенсии (в настоящее время – 6%), чем дополнительно сужается база пенсионных выплат. В-третьих, ежегодно досрочные пенсии на льготных основаниях оформляют до четверти всех новоявленных пенсионеров – и при этом 2/3 оформивших досрочную пенсию продолжают работать. И наконец, в-четвертых, в России существует регрессивная шкала налогообложения ЕСН – как следствие, получающие в 10 раз бóльшие доходы граждане платят в среднем в 2 раза больший ЕСН. А действие регрессии начинается с заниженного уровня в 23 300 руб. (средняя зарплата в Москве по итогам 2007 г. – 22 000 руб.).
Накопительная система обязательного пенсионного страхования до сих пор не имеет существенного выбора адресов для инвестиций; в нее не включены страховые компании (что для мировой практики нонсенс). Кроме того, государственные гарантии на взносы по накопительной части обязательного пенсионного страхования отсутствуют. Неудивительно, что управляющий пенсионными накоплениями Банк развития в 2007 г. показал доходность по своим инвестициям в 5,98% годовых, при том что инфляция составила 11,9%, а потребительская корзина подорожала на 22,3%.
Но все же в пенсионном страховании – в отличие от медицинского – реформа хотя бы была. В то же время в России сейчас действуют четыре разные региональные системы ОМС, показатели финансирования здравоохранения в регионах страны отличаются в 15 раз, а из собранных взносов 35,5% направляется в центр (до 2005 г. – 5,6%). Слабая попытка хоть как-то упорядочить ситуацию натолкнулась на замораживание в Госдуме в конце 2004 г. проекта закона «Об обязательном медицинском страховании в Российской Федерации» – и сегодня территории полностью зависят от настроений Москвы, что было зацементировано при реализации нацпроекта «Здравоохранение».
Не лучше обстоят дела в Фонде социального страхования, выплачивающего пособия по временной нетрудоспособности, детские пособия и т. д. Хотя законом при наличии восьмилетнего страхового стажа предусмотрена 100%-ная оплата больничного, в 2008 г. максимальный размер пособия определен в 17 250 руб. Максимальный размер пособия по беременности и родам не может превышать 23 400 руб. в месяц, хотя законом предусмотрено возмещение 100% среднего заработка. И наконец, максимум единовременной выплаты при получении трудового увечья в 2008 г. составит 50 200 руб. Все это следствия снижения ЕСН в 2005 г.
Социальное страхование в России трансформируется в социальное обеспечение. Одновременно с монетизацией льгот социальным страховым фондам была делегирована масса нестраховых функций, прежде выполнявшихся органами социальной защиты населения, в итоге в фондах царит неразбериха, а административные затраты превышают аналогичные за рубежом в 6–8 раз. Классическое страхование безработицы, охватывающее в Европе до 80% занятого населения, с 2000 г. отменено вовсе, а «страховые пособия» заменены на нищенское социальное вспомоществование.
Однако в новой реформе Россия не нуждается. Нужно лишь увеличить долю расходов бюджета на социальную политику с наших 15,5% ВВП до среднеевропейских 25,9%, упростить и стандартизировать немыслимые бюрократические процедуры и восстановить в правах хорошо зарекомендовавшие себя в социалке страховые механизмы.