Апокалипсис, вау

Похоже, что прессы в Каннах стало еще больше. Хотя куда больше-то? И так одной только пишущей братии, без учета телевизионной, почти пять тысяч человек. Рано утром иду на пресс-показ «Слепоты» новомодного бразильца Фернанду Мейреллеша. Поскольку церемония открытия фестиваля (где Blindness продемонстрируют официально) лишь вечером и народ в Канны еще съезжается, не спешу, прихожу к самому началу. Ведь зал (хотя и второй по размеру в Каннах, но не маленький – на 1200 мест) явно будет полупустым.

Но у входа заграждения и двуязычные таблички «Full. Complet». Что означает: «Пошел вон». Непринужденно помахиваю перед носом охраны аккредитационной карточкой – не самого последнего достоинства (в Каннах у всех разные возможности доступа к экранам и телам звезд). Реакция – ноль. Вижу у входа главу пресс-центра Кристин Эме – фигуру в Каннах значительную. Может, проведет по блату? Подходит, сочувственно кладет свою ладонь на мою: «Yury, full. Приходите на другой сеанс. Вы же понимаете: it’s Cannes».

Мне потом донесли, что места были, – мадам Эме ни при чем. It’s тоже Cannes. Тут ценят силу ажиотажа, дефицита, нервного ожидания «попадешь – не попадешь» – и иногда нагнетают ажиотаж своими силами. В случае со «Слепотой» не содействовать ажиотажу было бы глупо. Фильм уже тем хорош для зачина фестиваля, что раскалывает аудиторию на сторонников и противников.

Есть такой особый, ни в каких энциклопедиях не упомянутый жанр – фильмы про Апокалипсис. Самое любопытное, что в нем все еще возможны сюжетные откровения и он не сводится к картинам про искусственно выращенный учеными вирус, который вырвался наружу и превратил людей в кровожадных зомби. Был фильм «Дитя человеческое» Альфонсо Куарона про то, как людей поразило бесплодие. «Слепота» же (Куарон, кстати, тоже член жюри и может ее оценить) – про то, что люди стали внезапно слепнуть. Первых ослепших, боясь пандемии, жестоко ссылают в тюрьму-резервацию, где, несмотря на беспомощность людей, вскоре выстраивается своя система власти и насилия. Но в итоге слепнет весь мир, кроме одной женщины, которая скрывает, что не утратила дар видеть.

В двух словах: фильм о том, как тонок защитный слой цивилизации. Как быстро в экстремальной ситуации люди теряют людское обличье. Чтобы придать ситуации универсальный вид, Мейреллеш снял фильм на английском, хотя основан он на романе Жозе Самараго, написанном на португальском. Но при этом снимал в Сан-Паулу, а среди персонажей есть японцы. Фильм чересчур рационален, холодноват, предсказуем в своей философии (люди обладали способностью видеть, да ничего не видели. Вот если теперь они прозреют, то прозреют по-настоящему). Но все же я скорее с его поклонниками. Он оставляет послевкусие. И как эффектно сняты эпизоды взглядом ослепших (слепота нетипичная, «белая», на экране белое свечение с намеком на тени)! И как эффектно слепнет единственная видящая, спустившись в неосвещенный подвал (на экране – огромный кусок черноты)! Смотреть, однако. It’s Cannes. Он ерунду не приветствует.

КАННЫ