Риторика: Медведев vs. Путин

Российский политический лексикон в последние годы обогатился целым рядом маловразумительных словосочетаний, которые использовались для характеристики страны. На Западе с некоторым недоумением пытались понять, что же это значит, а то и просто найти адекватный перевод. Как потом выяснилось, не только на Западе. «Управляемая демократия», например, привела в недоумение даже Владимира Путина, который признался, что не видит смысла в этой конструкции, а концепция «суверенной демократии», как известно, вызвала неприятие не только у него, но и у Дмитрия Медведева. Путин, правда, сказал, что не видит по крайней мере вреда в дискуссиях по этому поводу, но сам в них участвовать не собирается из-за отсутствия предмета обсуждения.

Прошлой осенью вся страна была завешана плакатами с надписью «План Путина – победа России», от чего, как известно, сам Путин сразу открестился, отослав интересующихся его действительными намерениями к ежегодным посланиям президента Федеральному собранию. Заинтересованные броским словосочетанием иностранные эксперты осторожно спрашивали тогда российских политиков, о какой победе России и над кем именно говорится в этом лозунге, но ясного ответа не получили. Несколько позже зарубежные гости, участвовавшие в съезде «Единой России», на котором Путин был выбран ее лидером, безуспешно пытались узнать у единороссов, что означает трансформация лозунга «план Путина» в «курс Путина»; является ли это просто лингвистической тонкостью или имеет какой-то глубокий политический смысл, который не члены партии не в состоянии понять. Все это напомнило им советские курсы, планы и лозунги, обещавшие светлое будущее, но при этом не предлагавшие конкретной программы по его достижению.

Есть ли такая программа у России сегодня? При всем колоссальном скептицизме, который существует на Западе в отношении самостоятельности нового российского президента, тут с удивлением обратили внимание на то, что его риторика существенно отличается от того, что в последние месяцы говорил сам Путин. Бывший президент практически в каждом из своих выступлений делал сильный упор на преемственность политики России, неизбежность и безальтернативность продолжения того курса, который был заложен в последние восемь лет, неизменность направления, в котором развивается страна.

Медведев, с другой стороны, практически нигде особенно не подчеркивал важность идеи преемственности для своего президентства, четко и ясно не говорил об обязательной для себя неизменности курса последних восьми лет. Более того, обращает на себя внимание то, что президент Медведев значительно менее восторженно – по крайней мере, на словах – оценивает достижения этих лет. Если Путин постоянно говорил о том, что Россия с ним во главе достигла многого, то в выступлениях Медведева позитивные оценки существующего положения дел занимают заметно меньше места, а основное внимание уделяется проблемам, которые достались ему от прежнего президента.

Так, в своем главном на сегодня и фундаментально критическом по смыслу выступлении в феврале этого года в Красноярске Медведев вообще не нашел ни разу повода положительно оценить какое-либо достижение России Путина. Надо сказать, что эта речь в целом произвела весьма позитивное впечатление за рубежом, более того, многие тут восприняли ее как завуалированное дистанцирование самого Медведева от политики, проводимой Путиным, и ее результатов, которые, если судить по этому выступлению, оцениваются самим Медведевым крайне скептически, если не сказать больше. Медведев даже говорил, что сегодня Россия стоит перед историческим выбором, как жить дальше, поставив, хотя бы чисто риторически, под вопрос сами итоги предыдущего президентства. Но в любом случае разница в соотношении позитива и нерешенных проблем в выступлениях двух ведущих российских политиков со стороны резко бросается в глаза.

Каждому, кто знаком с историей России, известно, что практически все перечисляемые сегодня Медведевым проблемы, доставшиеся ему в наследство от Путина, на самом деле являются «вечными» российскими проблемами, которые не смог решить пока ни один ее лидер. Все они, приходя к власти, заявляли, что их страна опять стоит перед историческим выбором, или, говоря словами президента Медведева, она так и стоит на распутье, не зная, в какую сторону голову повернуть. Все они, по-разному это формулируя, провозглашали себя последовательными сторонниками свободы, уважения к закону и заботы о простых людях, непримиримыми борцами с коррупцией и неэффективностью государственного аппарата. Очевидно, шанс на то, что эти проблемы будут решены Медведевым, крайне невелик. Но сама попытка стоит того. Как бы там ни было, Путин начал со знаменитого «мочить в сортире», а Медведев – с обещания положить принцип «свобода лучше, чем несвобода», который он назвал квинтэссенцией человеческого опыта, в основу своей политики. Представить себе, что это мог бы сказать Путин, просто невозможно.

Конечно, было бы крайне наивно полагать, что эта разница может означать какое-то изменение политического курса, который будет проводить теперь Кремль. Можно даже предположить, что эта разница в риторике сознательно закладывается в их выступления, чтобы подчеркнуть независимость и самостоятельность нового президента, с тем чтобы облегчить его полноценное признание мировым сообществом. Однако факт остается фактом. Придя к власти в качестве преемника президента Ельцина, Владимир Путин в своих выступлениях того времени многократно говорил о преемственности политики. Дмитрий Медведев сегодня этого демонстративно не делает. По крайней мере, пока.