Александр Изосимов: «Наши цены – одни из самых низких в мире», - Александр Изосимов, генеральный директор «Вымпелкома»

– Мне кажется, что это искусственно раздутая проблема, потому что во многих странах существует абсолютно нормальная практика, когда разные индустрии требуют разной системы одобрения. Никто из серьезных инвесторов не рассматривал бы приобретение контролирующего пакета в такой компании, как «Вымпелком», «Мегафон» или МТС, без того, чтобы не обсудить это с властью. Таким образом, уже существующий статус-кво просто формализуется. Но это не означает категорического запрета – если инвестор хочет инвестировать, нужно пройти комиссию.

В сентябре 2007 г. «Вымпелком» (торговая марка «Билайн») впервые догнал МТС по капитализации на Нью-Йоркской фондовой бирже (NYSE), а по итогам I квартала 2008 г. – по выручке в России. Произошло это во многом благодаря покупке «Вымпелкомом» оператора фиксированной связи и интернет-доступа Golden Telecom за $4,3 млрд в конце февраля. О том, как у компании изменилась «логика приоритетов» после этой сделки, и о дальнейшем развитии в качестве не просто сотового, а уже интегрированного оператора «Ведомостям» рассказал ее гендиректор Александр Изосимов.

– В феврале 2008 г. «Вымпелком» приобрел 100% акций Golden Telecom, что, по вашим прогнозам, позволит обеим компаниям сэкономить $474 млн только на операционных затратах. На какой еще синергетический эффект рассчитывает «Вымпелком» от этой сделки?

– Сейчас идет процесс интеграции, который начался сразу же после того, как мы закрыли сделку. Синергия, которую мы определили на ранней стадии, до приобретения, будет реализована [$474 NPV в течение пяти лет], здесь никаких опасений у нас нет. Но если бы [сделка задумывалась] только ради этого, то тогда игра не стоила бы свеч. Основная идея приобретения Golden Telecom – войти в широкополосный интернет. Мы ищем варианты и отрабатываем схемы, как максимально быстро слить операции «Корбины», Golden Telecom и «Вымпелкома». Естественно, что должна быть создана унификация услуг и общий интерфейс, чтобы предлагать абонентам комплекс услуг под брендом «Билайн». В целом, если говорить об интеграции, то я очень доволен тем, как этот процесс идет.

– Но о каких-то конкретных услугах вы сейчас сказать не можете?

– Пока совершенно рано [говорить]. И на услуги на самом деле был в меньшей степени фокус этого приобретения и слияния. Синергетический эффект возникает от оптимизации наших операций: в том, как мы маршрутизируем трафик, как мы строим сеть, как мы доумощняем транспорт, есть огромное количество простых, но очень эффективных решений. Это скорее невидимый результат для потребителя, но он существенно предопределит, как станет выглядеть будущее компании и ее технологические возможности через 3–5 лет.

– А сколько на такую оптимизацию операций «Вымпелкома» и Golden Telecom уйдет времени?

– До конца мы не определились с тем, как будет происходить полное слияние, сколько это займет времени. Главная задача для нас сейчас – не потерять скорость развития сети. Разумеется, по ходу возникает много различных возможностей для оптимизации и экономии. Надо только взвесить, когда плюсы от этих возможностей перекроют минусы от потери темпа и отвлечения ресурсов. Поэтому мы здесь постоянно ищем баланс и не можем точно сказать, что будет через 24 месяца. Мы увидим, безусловно, единую структуру продаж для корпоративных клиентов в начале следующего года, единая сеть фактически уже создается и будет сделана до конца этого года, более сложные вопросы – например, взаимодействие маркетингов фиксированного и мобильного бизнесов – решатся, наверное, в течение 18–24 месяцев.

– А решение по поводу единого бренда окончательное?

– Да, окончательное. Опять-таки это нужно сделать максимально безболезненно для потребителей. Golden – прежде всего корпоративные продажи, соответственно, отношение к клиентам штучное, а «Билайн» – это в основном массовый рынок. И мы предвидим опасения с точки зрения корпоративных клиентов, а не переложится ли практика массового рынка на взаимоотношения с ними, чего, естественно, им и нам тоже не хотелось бы. Мы заверяем, что нет, не переложится. Мы как раз и переводим все [обслуживание корпоративных клиентов] в Golden, чтобы эту практику сохранить. Поэтому, скорее всего, какое-то время будет ко-брендинг, и потом он постепенно будет замещен брендом «Билайн».

– Команда Golden Telecom будет заниматься корпоративными клиентами?

– Полностью. Мы разделяем два типа продаж, два типа обслуживания: бизнес-сегмент и массовый. Все, что касается business-to-business, будет строиться на базе Golden: оно будет включать в себя и корпоративные продажи фиксированной связи, и корпоративные продажи мобильной.

– А насколько вы хотите увеличить доходы от корпоративных клиентов? По итогам 2007 г. на них пришлось 12% выручки.

– Если мы сейчас возьмем Golden, в котором основная выручка идет от корпоративных клиентов, то уже будет больше.

– Но на это вам конкуренты ответят, что эта выручка не только от мобильной связи.

– А мы ответим конкурентам, что мы теперь не только мобильный оператор. Действительно, мы меняем логику конкуренции: для нас мобильная связь остается важным, большим, самым большим сегментом. Но это сегмент, а не весь бизнес. Логика приоритетов существенно изменится, поэтому выделять, сколько у нас сейчас корпоративных клиентов мобильной связи, мы просто не будем. Важно, чтобы у корпоративного сегмента в целом мобильный и фиксированный рост были быстрее, чем у потребительского рынка. Изначально мы были сравнительно меньше [по числу корпоративных клиентов], чем конкуренты. Теперь, если наша стратегия правильная, создав интегрированное предложение на рынке, мы должны выиграть и долю рынка.

– Как вы оцениваете перспективы конвергентных, интегрированных предложений в России?

– Слово «конвергенция» все используют и нагружают разным смыслом. Конвергенция с точки зрения единого счета [за все услуги связи] наверняка будет востребована. Какие-то более технологичные решения – например, единый «хвост» номера на фиксированном и мобильном телефоне, что означает возможность звонить внутри компании по короткому номеру на оба телефона, – тоже конечно будут востребованы. Насколько широко? Для больших компаний это удобно, для маленьких менее важно. Подобные продукты наверняка найдут своего потребителя. Но разговор про это шел уже 5–7 лет назад, и никаких масштабных изменений не происходит. Мне кажется, фундаментально изменится то, что голос перестанет быть доминантой с точки зрения того, как услуги структурируются, как делается ценообразование. Основное разделение услуг связи на мобильную и фиксированную, на голос и данные постепенно, по мере миграции в высокоскоростной IP, сойдет на нет. Все ускоренными темпами будет становиться данными, и в этом едином поле данных гораздо больше услуг можно будет оказывать на общей технологической базе. Это и станет естественным стимулом для развития конвергенции.

– «Корбина» тоже будет переведена на бренд «Билайн»?

– Да. Вопрос только – когда. «Корбина» работает сейчас очень успешно. Когда мы запустим бренд «Билайн» на рынке широкополосного интернета (для этого должны быть запущены, выверены и интегрированы несколько систем, сопряженных со всеми остальными частями наших операций), бренд «Корбина» постепенно будет замещен.

– Не боитесь потерять абонентов «Корбины» при переходе на бренд «Билайн»?

– Само по себе переключение на другого провайдера – сложный и емкий процесс и требует сильной мотивации у абонентов. Наш бренд достаточно универсален и на данном этапе в широкополосном интернете будет играть роль ледокола: хотелось бы, чтобы мы были естественным выбором для тех, кто хочет купить широкополосный интернет. А здесь вес и узнаваемость бренда гораздо важнее, и сложно представить, что «Корбина» когда-нибудь достигнет того же уровня узнаваемости бренда, как «Билайн». Убирая «Корбину», мы получаем риск, что кому-то бренд «Билайн» по «религиозным соображениям» не нравится и они переключатся на кого-то другого, но он очень мал.

– А почему бы вам сейчас не перевести все на «Билайн»?

– Можно, конечно, сейчас вбросить бренд «Билайн» на услуги «Корбины», которые будут трансформироваться. Но есть опасность, что таким образом мы создадим негативный первый опыт с «Билайн» в широкополосном интернете. Начав неподготовленный перевод, можно потерять много времени вхолостую.

– Ваш прогноз развития рынка широкополосного интернет-доступа в России на ближайшие год-два и более отдаленную перспективу?

– В России, насколько я знаю, порядка 54 млн домохозяйств, городское население составляет 70%, 65% городского населения живет в многоквартирных домах, которые оправданы с точки зрения [прокладки] оптоволокна. Соответственно, потенциальный рынок – 23–25 млн квартир, проникновение может составить 30–40%. Сколько этот рынок будет платить? ARPU в $15–20 – вполне реалистичная цифра.

– На какую долю вы рассчитываете?

– Сейчас мы провели кабель уже примерно к 5 млн квартир. Учитывая всю синергию и инфраструктуру, мне кажется, мы можем стать лидерами. С какой долей рынка – тяжело сказать, потому что по-прежнему рынок очень фрагментирован: сейчас, например, 46% занимают маленькие провайдеры.

– Вы по-прежнему фокусируетесь на самостоятельном строительстве или покупка мелких провайдеров не исключается?

– И так, и так. Но «покупные» компании должны отвечать определенным критериям, и технологическим, и юридическим, потому что очень часто эти сети не совсем легальные.

– Чего вы ждете от беспроводного интернета?

– Я не вижу причин, почему у нас доля [на рынке беспроводного интернета] должна быть меньше, чем наша доля в целом по рынку. Есть три игрока, у которых имеется 3G-лицензия, и рано или поздно все должно сойтись к равным долям, потому что сети уже абсолютно одинаковы. Могут быть отличия в единицы процентов, но в принципе я думаю, что каждый из нас будет контролировать от 30% до 35% рынка.

– Сам рынок мобильного ШПД вы не оценивали?

– Например, в Австрии у мобильного подразделения Telekom Austria данные составляют 30% выручки. Я думаю, что примерно к этим цифрам придет мобильный интернет [в России].

– А инвестиции в 3G вы не раскрываете?

– Мы не раскрываем, потому что большая часть инвестиций носит двоякий характер: мы инвестируем в ядро сети, мы замещаем старые коммутаторы, и они сразу становятся интегрированными, т. е. обслуживают второе и третье поколение. Мы делали бы это независимо от третьего поколения, потому что от перехода на NGN существенно уменьшаются размеры, энергозатраты, поддержка. То же самое с транспортной сетью: ею будет пользоваться и Golden, и широкополосный интернет, и третье поколение.

– Когда и где собираетесь запустить первую сеть 3G, какие услуги будете оказывать?

– Мы двигаемся очень быстро. Но это явно будет не Москва. Мы планируем запустить около 20 городов в конце лета – начале осени. Ставка делается на беспроводной интернет – это основная идея на последующие год-полтора. Мы разворачиваем сеть и пытаемся на первом этапе в основном продвигать модемы, PCMCIA-карты и т. д.

– Помимо Golden самый крупный проект «Вымпелкома» в последнее время Вьетнам. В сентябре прошлого года было подписано рамочное соглашение о создании СП, есть ли какие-то продвижения здесь?

– Как и предполагалось, этот процесс не самый простой. Сложность обусловливается тем, что мы создаем прецедент и юридическая база под него не готова. Любое решение, любой шаг должны выверяться несколькими инстанциями. У нас постоянно происходят интеграции, общение с разными вовлеченными министерствами, офисом премьер-министра. Но в принципе прогноз нормальный, я думаю, что пока скорее да, чем нет. Надеюсь, что мы говорим о неделях, максимум о месяце до того, как мы все должны утрясти. Но это я говорил на самом деле еще четыре месяца назад, поэтому мои ожидания могут быть чересчур оптимистичными.

– А насколько велик потенциал вьетнамского рынка?

– Мне кажется, замечательный рынок. Проникновение меньше 30%, три GSM-оператора и один небольшой CDMA-оператор. Выдана четвертая GSM-лицензия, о которой мы говорим. Я смотрю на это как на рынок четырех игроков. При этом население – 86 млн человек – растет на 1,2–1,4% в год. Население очень молодое: 57% моложе 30 лет – это наши кадры. Экономика бурно развивается, поэтому со всех сторон это очень правильный и интересный рынок для нас – с точки зрения и конкурентной ситуации, и потенциала роста, а также нашей стратегии построения кластеров. Вьетнам – тот якорь, вокруг которого можно было выстроить кластер: там и Камбоджа, и Лаос...

– В эти страны вы собираетесь после Вьетнама? Про покупку камбоджийского Sotelco у «Альфы» рано спрашивать?

– Наверное, да.

– В форме 20 F говорится, что «Вымпелком» рассчитывает на изменение схемы партнерства во Вьетнаме, что имеется в виду?

– Логика была такая, чтобы попытаться консолидировать, не имея голосующего большинства. Как оказалось, фактически это сделать просто невозможно, поэтому схема существенно упростилась. Вместо двух классов акций, планировавшихся изначально, мы сейчас обсуждаем один класс акций. В такой принципиальной схеме мы управляем бизнесом, но при этом его не консолидируем, и инвестиции в таком случае могут быть меньше.

– Как вы относитесь к закону о стратегических предприятиях?

– А поправки депутата Максима Коробова о признании сотовых операторов существенными?

– Если говорить о поправках в закон «О связи», которые могут привести деятельность сотовых операторов в разряд регулируемых, то я не вижу, каким образом государство и потребитель выиграют от этого. Конкуренция и так очень интенсивная, я всегда говорил, что наши цены одни из самых низких в мире. С точки зрения взаимоотношений внутри операторской среды мы все равно «сидим» на интерконнекте, который регулируется для фиксированных операторов. Мне кажется, прямое вмешательство не создаст какой-то дополнительной ценности, а только породит излишнее напряжение на рынке.

– Довольны ли вы результатами деятельности в новых странах присутствия – Таджикистане, Узбекистане, Грузии, Армении и на Украине?

– В принципе, да. Вся Азия пострадала от жуткой зимы, какой они не видели 100 лет, в Казахстане к погоде прибавился финансовый кризис ликвидности: по данным табачников, из страны выехало 700 000 рабочих, все стройки стоят. Конечно, это на нас сказалось. Если от этого абстрагироваться как от временного экономического воздействия на операции, то в общем мы довольны всеми. У нас определенные проблемы в Армении: финансовое положение бизнеса очень устойчивое, но мы недовольны тем, как развивается наша доля рынка. Мы предприняли много усилий, заменили менеджмент и сейчас видим первые сигналы того, что мы ситуацию развернули. Запуск бренда «Билайн» в начале апреля также позволит нам усилить присутствие на рынке.

Украина тоже страна нелегкая. У нас нет оснований говорить, что мы пересматриваем планы: как мы считали, что это трехсотмиллионный бизнес через пару лет, так мы на это и смотрим. Наш основной фокус был на фиксации маржи, и мы этого добились. Но мы также надеялись, что как-то изменится поведение конкурентов. К сожалению, этого не произошло: по-прежнему очень агрессивные цены, у всех нулевая стоимость звонков внутри сети и т. д. Мы будем продолжать атаковать рынок, но сейчас думаем, насколько мы должны увеличить свою агрессию.

Все остальные рынки развиваются нормально.

– [Пытался ли «Вымпелком» приобрести белорусские Velcom и БеСТ? Как думаете, почему эти компании отошли нероссийским компаниям?]

– Мы участвовали в тендере на Velcom и даже предложили более высокую цену, чем победитель. В этой связи нам достаточно сложно предположить, чем же был обусловлен выбор.

– В СНГ остается две страны, где вы еще не присутствуете: Азербайджан и Туркменистан.

– Мы рады бы и постоянно будем продолжать искать пути для того, чтобы выйти на эти рынки. Но пока никаких конкретных результатов нет.

– «Вымпелком» получил два опциона на покупку киргизской «Скай мобайл», на активы которой претендует МТС. Как вы оцениваете юридические риски?

– Структуру, которая была предложена нашим казахским партнером, мы сочли достаточно защищенной. Естественно, это было сделано после колоссального юридического анализа.

– А казахские партнеры давно ли стали акционерами «Скай мобайл», раньше же ее продавала «Альфа-групп»?

– Это я не могу обсуждать.

– А стоит ли вообще бороться за такую компанию?

– Действительно, там жесткая борьба. Если бы мы строили компанию с нуля и там требовались значительные усилия и ресурсы, наверное, [сделка] была бы непривлекательной. Но надо учесть, что это оператор номер один и естественное расширение для казахских операций – четыре часа на машине (фактически мы будем из «Кар-тел» управлять Киргизией). И тогда актив становится привлекательным.

– А в чем заключается управление?

– Мы управляем бизнесом, отвечаем за его финансовый результат, но при этом им не владеем. Мы получаем определенное фиксированное вознаграждение за то, что управляем, и есть опционы этот бизнес выкупить.

– А есть какие-то сроки исполнения этих опционов?

– Не могу комментировать.

– Крупнейший акционер «Вымпелкома», вероятно, в скором времени может получить контроль над турецким оператором Turkcell. Возможны ли какие-то совместные проекты, слияние?

– Мы в таком контексте эту тему с Tukcell не обсуждаем. Как и с другими компаниями, мы с Turkcell разговариваем как партнеры по роуминговым соглашениям и т. д., но это вне зависимости от акционеров. Если «Альфа» получает контроль, то, наверное, они будут рассматривать какие-то возможные действия со своим портфелем. Но сейчас об этом говорить преждевременно.

– Весной «Мегафон» заявил о намерении участвовать в тендере на третью GSM-лицензию в Иране. Собирается ли «Вымпелком» принять участие в этом аукционе и каких-то подобных?

– Нас пригласили участвовать в этом тендере, и мы рассматриваем эту возможность.

– Недавно появилась информация в WSJ об интересе «Вымпелкома» к южно-африканской MTN и вроде даже обсуждался вариант слияния компаний. Как вам в принципе такой вариант развития в виде слияния с другими компаниями?

– Никогда не комментировали эту тему и не хотелось бы начинать. Но, с другой стороны, очевидно, что для любого оператора, который смотрит на расширение, на развивающиеся рынки, и в частности на Африку как плацдарм для такого расширения, MTN очень интересна.

[Теоретически на вариант слияния] мы смотрим, с точки зрения акционеров. Если акционерам это выгодно и создает дополнительную стоимость, то мы готовы это обсуждать. Если мы рассматриваем объединение с кем-то и создание на этой базе новой компании, то почему бы и нет, особенно если у компании будет бренд «Билайн»? Полосатая половина мира, по-моему, очень даже хорошая идея.

– В случае если МТС купит или получит косвенный контроль над «Евросетью», очевидно, изменится баланс сил на рынке. Возможен ли симметричный ответ «Вымпелкома»?

– Он наверняка будет. В этой ситуации действительно нарушается баланс, и вся структура рынка сотового ритейла, скорее всего, претерпит изменения. Если появляется вертикальная интеграция при такой концентрации рынка, как у нас, у всех операторов, по идее, появится собственный ритейл. Какими способами мы будем идти, я пока не могу ответить. Очевидно, что рассматриваются все варианты: приобретения, альянсы, собственное построение. То, что это будет конец индустрии сотового ритейла, как мы его знали, – очевидно.

– За последнее время темпы роста ARPU замедляются. Не пугает ли вас эта тенденция? Есть какие-то идеи по увеличению ARPU, пользования услугами (MOU)?

– Происходит естественное развитие рынка, мы его оцениваем в 10–15% в год, но темпы роста, наверное, будут замедляться и мигрировать к нижней точке этого коридора. При этом существует определенная ценовая эластичность. Но игры с ценами с целью увеличения ARPU очень опасны, поскольку работают только в достаточно узких сегментах, которые отличаются высокой чувствительностью. Риск каннибализации собственной абонентской базы очень высок. Самый яркий пример – Украина. Даже если наши конкуренты делают более агрессивные шаги по ценам, мы не будем пока отвечать.

В плане увеличения ARPU наше основное направление – сделать так, чтобы у абонента был минимум ситуаций, когда он не может сделать звонок, когда у него нет денег, когда были пропущены звонки... У нас большой набор услуг, направленный на решение таких проблем абонента, и мы продолжаем этот набор развивать.

– Как у вас обстоят дела со свободным временем?

– Если раньше его не было, то сейчас совсем не стало. Что-то я не то делаю со своей жизнью, надо как-то ее изменить.