Великий диктатор, но не великий инквизитор

Музыкальная составляющая спектакля оказалась в данном случае интересней и важнее визуальной его стороны. Отлично подобранный ансамбль солистов: Дмитрий Хворостовский (Родриго), Стефано Секко (Дон Карлос), Джеймс Моррис (Король Филипп), Михаил Петренко (Великий Инквизитор) – восхищал мощью голосов и артистической свободой. Открытием стал дебют Тамар Ивери в партии Елизаветы: ее нежное сопрано казалось слегка матовым, будто окутанным дымкой.

Череда возобновлений старых спектаклей – знак прощальных инициатив интенданта Opera de Paris Жерара Мортье. Напоследок он успел привлечь в театр многообещающих дебютантов. В их числе дирижер Теодор Курентзис – музыкант с гипертрофированно выпуклым слышанием партитуры.

Курентзис от природы мыслит структурно, причем не только в масштабах акта, целой оперы или крупных фрагментов формы – но, главным образом, на лексическом уровне. Фразы под его длиннющими гибкими руками обретают точно выверенную законченность. Замедления и ускорения внутри фразы – на этом приеме, собственно, строится его нервная, импульсивная манера – Курентзис высчитывает до микрона, заставляя оркестр и солистов скрупулезно следовать за жестом, не давая солистам зависнуть на высокой ноте дольше положенного или передержать паузу.

Дирижерский диктат, бесспорно, лишает пение изрядной доли спонтанности, но служит на благо целого. Впрочем, склонность к тотальному контролю – скорее изживаемое свойство молодости, нежели свойство характера. Возможно, с возрастом Курентзис научится слегка отпускать «на волю» музыкантов, и тогда его интерпретации обретут большую пластичность.

Курентзис – музыкант-пассионарий: редкий, исчезающий вид, представителем которого были, скажем, Паганини, Вагнер и Лист. Суровая гимничность оперы Верди, возросшая на средневековых хоралах и одухотворенная романтическим бунтарством, оказалась для него выигрышной стилевой средой. Гулкая пустотность архаических песнопений слышалась в хоралах медных; рельефные контуры мелодий, запрятанных в толще партитуры подголосков, поляризованные контрасты звучностей – детали были укрупнены, как на фреске.

Несмотря на очевидные киксы и часто нестройные вступления духовых, намерения Курентзиса были предельно прояснены и осуществлены с пылом и выразительной силой, заслуживающей уважения.

Да и спектакль режиссера Грэма Вика вовсе не казался морально устаревшим. «Дон Карлос» поставлен сдержанно и корректно, с полным уважением к авторскому высказыванию, психологически достоверно вылеплены характеры, грамотно выстроены взаимоотношения героев. В целом спектакль оказался удачным опытом «вливания молодого вина в старые мехи»: мехи выдержали нагрузку, а нерастраченная пылкость молодости, помноженная на старательность, дала отличный звуковой результат. Париж