Доходное место: Деревянное наследие

В 1989 г. был организован кооператив «Ваятель», в 1989 г. Смирновым была создана реставрационная фирма «Смирвальд». Конечно, при его профессии и опыте гораздо проще открыть антикварный магазин. Но сам Смирнов с легким презрением называет такие места «купи-продай» и объясняет, что он, как Плюшкин, все собирает и хранит.

Свое дело Валентин Смирнов искренне любит и, несмотря на все препятствия, сдаваться под напором обстоятельств не собирается. Он уверен: пока он жив, музей, в котором собрано более 500 экспонатов, будет работать. Хотя для его содержания приходится заниматься различными видами бизнеса. В Москве, где много говорят о сохранении культурного наследия, чиновникам неинтересен пусть частный, но все же музей.

Арбатские истоки

Музей, конечно, появился не сразу. Изначально Валентин Смирнов работал реставратором. В советские времена в Москве на Старом Арбате в доме Пороховщикова по договоренности с библиотекой Киевского отдела культуры на 13 кв. м подвала разместилась реставрационная мастерская. Однако Валентину Смирнову хотелось чего-то большего. Тем более что в подвале, по его словам, обнаружилось много всякой мебели в совершенно жутком состоянии. И реставраторы, потихоньку расчищая завалы, распространились по всему подвалу. А еще им приносили вещи, которые не подлежали восстановлению, – опять же предметы мебели, чудом выжившие при расселении коммунальных квартир. Кстати, большинство экспонатов, по словам Смирнова, до сих пор приносят совершенно бесплатно.

Валентин Смирнов рассказывает, что выкинуть предметы старины рука не поднималась. Оставалось только долго и кропотливо работать над тем, чтобы придать им изначальный вид. Именно так рождались на свет первые экспонаты будущего музея. А когда пришли перестроечные времена и отделы культуры (одному из которых принадлежала библиотека) ликвидировали, ее директор передал мастерской на баланс весь домик.

Известный российский актер Александр Пороховщиков, прадед которого и построил дом на Старом Арбате, помог отстоять помещение мастерской, когда реставраторов хотели оттуда выселить. Но впоследствии Пороховщиков создал в этом доме музей своего предка. А Смирнов с помощью еще одного небезызвестного, но, к сожалению, безвременно ушедшего из жизни человека получил в аренду усадьбу, судьбу которой можно проследить примерно с середины XVII в. Она расположена в Москве на Таганской улице, 13.

Судьба усадьбы тоже заслуживает внимания. Ею владели два брата – купцы Земсковы. Потом по очереди рязанский фабрикант Григорий Ипатьев, известный вельможа екатерининских и Павловских времен Николай Аршеневский и др. Что только не пришлось пережить этим строениям: пожары, перестройку, реконструкцию... Смирнов рассказывает, что с последними хозяевами – типографией «Восход» историческому памятнику особенно не повезло. Постройки довели до состояния разрушения. Поэтому на реставрацию фирме «Смирвальд» пришлось истратить четыре долгих года.

Взять ее в аренду в 1994 г., по рассказу Валентина Смирнова, помог известный офтальмолог Святослав Федоров. Так было положено начало истории современного Московского музея мебели. Современного, потому что в 1920-е гг. такой музей уже существовал, и его коллекция была поистине уникальной и состояла исключительно из раритетов. Часть экспонатов составляла коллекция известного мецената и предпринимателя Владимира Гиршмана, еще часть – мебель из национализированных особняков, усадеб, дворцов. Но в 1926 г. музей ликвидировали, а коллекцию раздали различным советским ведомствам и конторам.

По словам Смирнова, несколько лет назад было проще объяснить властям города, что такой музей в Москве должен быть. Правительство Москвы и Главное управление охраны памятников после обращения реставратора выделили средства на закупку необходимых материалов, а все работы проводились силами фирмы «Смирвальд». В итоге 17 июля 2000 г. музей открыл свои двери для посетителей. Работает он ежедневно с 11 до 18 часов, а билеты стоят совсем недорого по сегодняшним меркам: 40 руб. для взрослых и 20 руб. для детей.

Откуда деньги

Сейчас, по словам Смирнова, ему приходится много и упорно работать, для того чтобы музей не закрыли. Арендные ставки постоянно растут, приходится оплачивать недешевые коммунальные услуги, а еще поддерживать в залах определенную температуру, чтобы экспонаты сохранялись в надлежащем состоянии. Все это, говорит Смирнов, требует существенных затрат, тогда как музей вообще не приносит прибыли.

Москвичи облюбовали ресторан «Табурет», открытый при музее. Но откуда им знать, что весь доход от ресторана уйдет на содержание музея? Смирнов рассказал: когда встал вопрос о получении лицензии на продажу алкоголя в ресторане, то чиновники из Москомнаследия написали официальное письмо, в котором задались вопросом: зачем музею продавать алкоголь посетителям? Также в этой бумаге написано, что в департаменте готовы пересмотреть договор аренды с музеем на этом основании. Хотя, говорит Смирнов, о существовании ресторана при музее всем давно известно.

Согласно постановлению правительства Москвы (№ 931, ноябрь 1994 г.) о создании музея здание, где расположен непосредственно музей, переведено на его баланс. А вот второе здание усадьбы находится на балансе фирмы «Смирвальд», и согласно тому же постановлению фирма может в нем разместить также реставрационные мастерские и школу реставрации.

Валентин Смирнов рассказал, что, посчитав мастерские «коммерческим предприятием», приносящим доход, Москомнаследие увеличило арендные ставки в 4 раза. Судебные споры на эту тему длятся уже 1,5 года. Аргумент чиновников – «Смирвальд» является коммерческой структурой. То, что здание занято под некоммерческое использование на основании постановления правительства, по словам основателя музея, чиновников из ведомства, призванного охранять культурное наследие Российской Федерации, не волнует.

В мастерские, например, приходят студенты с кафедры реставрации знаменитого Университета им. Строганова, чтобы рисовать свои дипломные работы или реставрировать предметы под присмотром опытных мастеров для преддипломной практики. Ученики Школы акварели Сергея Андрияки приходят рисовать интерьеры музея. И когда начинается учебный год, преподаватели этой знаменитой московской школы выставляют в музее свои работы сроком на один месяц. И не только преподаватели. Смирнов рассказал, что 1 июля в музее откроется выставка детских работ, посвященная г. Кижи.

Бизнесмен рассказывает о желании открыть школу реставраторов в одном из помещений усадьбы, «чтобы местные подростки, вместо того чтобы забивать голову всякими глупостями, приходили сюда и учились искусству восстановления предметов старины». Для этого реставраторам, работающим в мастерских фирмы и входящих в гильдию ремесленников. надо получить аттестат. И на этом основании они смогут набирать учеников.

Директор музея считает: «В нормальном государстве должны были бы освободить хотя бы от арендной платы». «После этого не стоит удивляться, что большое количество памятников в Москве находится в плачевном состоянии, – продолжает он. – Ведь такое здание нужно взять в аренду, отреставрировать за свой счет и надеться, что Москомнаследие не прервет договор аренды за какое-нибудь нарушение, например. Какой нормальный человек будет это делать, ведь это никем не поощряется».

Повод для гордости

Мастерские, в которых работает около 20 мастеров, – гордость Смирнова. Он уверенно заявляет, что они одни из лучших. В них не только реставрируют мебель, но и делают эксклюзивную, на заказ. Здесь же можно заказать копию любого из музейных экспонатов. Уверенность в том, что мастера воспроизведут ее в точности, у Смирнова есть: справились же они с созданием точной копии напольных часов XVIII в., которые выставлены в одном из залов музея недалеко от оригинала. На первый взгляд и не отличить – настолько скрупулезно воспроизведены все, даже самые мелкие детали. Правда, среднюю цену реставрации по частному заказу, так же как и создания предмета мебели с нуля, Смирнов назвать не смог. Говорит, что это слишком индивидуально.

Усадьбы и особняки сотрудники «Смирвальда» тоже реставрируют. Например, дом Лобановых-Ростоцких (памятник XVIII в.) на Мясницкой, 43. Предстоит реставрация здания Российского фонда культуры.

Бизнесмен объясняет, что основное отличие его мастерских от большинства существующих в том, что мастера занимаются именно музейной реставрацией, а не «косметикой». Все делается руками, без применения компьютеров и техники. Например, если вздулась столярная конструкция, мастера должны сначала отпарить фонировку, «вылечить саму столярку», а потом приклеить фонировку. «Мы как доктора. Например, хирурги», – говорит он.

Площадь мастерских составляет примерно 200 кв. м, комнаты большие, светлые, с высокими потолками. Все хорошо отапливается (полы с подогревом) и проветривается (кондиционирование и вентиляция). Да и как иначе, ведь в помещениях постоянно пахнет красками, клеем и лаком. Есть даже специальная камера для размывки старых покрытий.

Именно размером, планировкой и обустройством своих мастерских Смирнов гордится особенно. Он утверждает, что таких больше не найти, по его словам, «подобных нет даже во Франции». Обычно реставраторы ютятся в маленьких подвальных помещениях, в которых нет соответствующих для такой работы условий.

Валентин Смирнов говорит, что, несмотря на все трудности и препятствия, будет содержать музей «до конца своих дней». Но что будет дальше с его детищем, не знает. У Смирнова трое детей, но ни один не пошел по его стопам. Старший сын – скульптор, у дочери свой магазин,

а младший еще учится. Все они, видя трудности отца, в один голос отказываются иметь отношение к музею.

На одной оси

Все экскурсии по залам музея проводит Надежда, жена Валентина Смирнова, его правая рука, которая с самого начала его во всем поддерживает.

В музее 10 залов. Попадая внутрь, испытываешь смешанные чувства: пиетет перед представленной здесь мебелью, удивление – потому что ожидаешь увидеть стандартный музейный интерьер с витринами, табличками и строгими смотрителями. Но здесь повсюду только мебель.

Совершенно разная по стилям, времени появления на свет и происхождению. Самые старые экспонаты музея датированы XVII в. В первом зале, сразу возле входа, два кресла. Одно в состоянии «до реставрации», другое – после. Разница столь очевидна, что хочется сказать спасибо тем умелым рукам, которые способны творить такое. Сам Смирнов считает, что в реставрации нет ничего сложного. На вопрос, сколько же времени уходит на восстановление такого кресла, улыбаясь, отвечает: «Немного – всего 2–3 месяца». А вот чтобы восстановить стоящий рядом дубовый буфет, изготовленный на рубеже XIX–XX вв., нужно примерно полгода.

Внутри музей спланирован так, что посетители передвигаются по кругу, попадая из одной комнаты с отдельной тематической экспозицией в другую – все залы находятся на одной оси. Вторая по счету комната, самая большая в доме, называется бальным залом.

Единственное, что не смогут увидеть посетители, – это запасники музея. По площади они занимают около 200 кв. м, но в этих помещениях нельзя сделать более одного шага – они просто завалены будущими экспонатами. Сейчас, по словам Валентина Смирнова, он борется за расширение площади музея, ведь то, что лежит в запасниках, может заполнить еще несколько залов.

Мебель с историей

В музее есть особые экспонаты. Предмет гордости директора – стол для гравюр. Его оригинал, сработанный 250 лет назад Никифором Васильевым, стоит в «Кусково». В мастерских Смирнова воспроизвели точную копию стола с соблюдением технологий, выпиливая кусочки панно на столешнице лобзиком. Техника называется «маркетри». Бизнесмен говорит, что эта копия первая – раньше никто такого не делал. На изготовление панорамы «Кусково» ушло более 20 000 деталей и шесть лет. Четыре года назад, рассказывает Смирнов, в Вене проводились дни Москвы. Смирнова попросили показать этот стол «венским товарищам». Он согласился, а спустя примерно полгода узнал, что мэр Москвы чуть не подарил этот стол мэру Вены.

Есть шкаф, называемый «монашка», сделанный в XVIII в. Свое название шкаф получил потому, что он не имеет никакой декоративной отделки и настолько компактен, что ставился зачастую в кельях монахов. Шкаф сконструирован так, что весь раскрывается и раздвигается, внутри масса необходимых секций и полочек. У «монашки» своя легенда. Два друга-купца, будучи за границей, впервые увидели такой предмет мебели и поспорили между собой, что русские крепостные мастера не смогут повторить ничего подобного. Вернувшись на родину, тот купец, который ратовал за отечественных мастеров, позвал своего крепостного и пообещал ему вольную, если он сумеет повторить заграничную диковину. И мастер справился. К сожалению, его имя истории не известно. Музею шкаф отдала пожилая дама, в семье которой он передавался из поколения в поколение.

Еще один экспонат – кресло Александра I принесла еще в арбатскую мастерскую женщина, чьи предки служили при дворе царя. В 1801 г., когда Александр короновался, он из Петербурга поехал в Москву и предупредил своего знакомого, с которым вместе учился в лицее, что заедет к нему в гости. Тот, в свою очередь, дал указание крепостным срочно сделать кресло для императора. А так как ценного дерева в наличии не оказалось, стул сделали из березы. То есть из того, чем топили печи в доме. На работу ушла неделя.

На спинке кресла изображен резной двуглавый орел – в те времена символ власти, который не каждый имел право изображать. Орел был чем-то вроде современного зарегистрированного товарного знака «поставщик двора его императорского величества». Кресло стоит нереставрированное.

В комнате редкостей есть сундук для полковой кассы. Вообще, в музее немало сундуков и дорожных чемоданов. Но этот особый. Считается, что он был свидетелем событий Отечественной войны 1812 г. Директор музея говорит, что есть подтверждения всем этим легендам. В музее им верят.