Россия и Европа: Промежуточное соглашение

На этой неделе в Ханты-Мансийске состоится очередной саммит Россия – Европейский союз. После долгих проволочек стороны наконец объявят о начале переговоров по новому базовому документу, призванному заменить действующее Соглашение о партнерстве и сотрудничестве между Россией и ЕС. Три предыдущих саммита заканчивались ничем, и хоть какой-то формальный результат можно считать достижением.

Впрочем, общая атмосфера европейской политики такова, что диалог обещает быть долгим и трудным. Единая Европа испытывает дефицит большой политической цели. Когда-то таковой была необходимость положить конец вражде Франции и Германии, много позже – преодоление раскола традиционной Европы после падения железного занавеса. И то и другое достигнуто. Следующим этапом должен был стать выход на новый уровень – начало движения к по-настоящему единой Европе с общей политической идентичностью и системой надгосударственного управления.

Но к этому европейские нации не готовы. Показавшаяся реальной угроза утраты суверенитетов создала в Старом Свете обстановку, неблагоприятную для продвижения вперед. Отчасти Евросоюз стал жертвой собственного пиара, хотя раньше именно умение в выгодном свете представить интеграционные шаги обеспечивало успех проекта. Гражданам так помпезно рассказывали об историческом значении конституции, что многие действительно поверили в реальность федеративной Европы, которая подчинит всех централизованной бюрократии. Конституция и тем более Лиссабонский договор на деле предусматривали лишь скромные шаги в этом направлении. Но хватило и этого.

А зачем вообще политическая цель, если создан гигантский единый рынок, достигнут беспрецедентный уровень благосостояния и практического удобства жизни? Что мешает просто пользоваться этими выдающимися достижениями, не ставя новых масштабных задач?

Отцы-основатели объединения, запускавшие процесс в конце 1940-х и в 1950-е гг., понимали, что для подлинной интеграции одной лишь экономической целесообразности недостаточно. Только наличие признанной всеми политической задачи способно подвигнуть нации умерить свойственный им эгоизм и пойти на самоограничение во имя общего прогресса. Если же отсутствует хотя бы базовое политическое взаимопонимание, согласование позиции превращается исключительно в непримиримое перетягивание каната – за блага, субсидии, полномочия, влияние, реализацию национальных повесток дня.

Сейчас единой политической цели у Европейского союза нет. Разные группы стран по-разному смотрят и на корни европейских проблем, и на место Европы в мире. Любой по-настоящему значимый внешнеполитический вопрос вызывает глубокие противоречия. Ведь в процессе его решения не обойтись без того, чтобы формулировать отношение к тем или иным внешним игрокам (например, России и США), а здесь согласия и близко нет.

Огромная экономическая мощь Евросоюза контрастирует с его неспособностью превратиться в серьезного политического игрока. И это все больше сказывается на общем прогрессе.

Во время предыдущего кризиса интеграции, так называемого «евросклероза» середины 1970-х – середины 1980-х, политической самостоятельности от ЕС никто и не ожидал. Распределение ролей в трансатлантическом альянсе было очевидным. США отвечали за стратегию и безопасность, а Западная Европа доверялась партнеру, помогала ему по мере сил и занималась обустройством себя самой на зависть социалистическому лагерю.

Сегодня отсутствует объединяющая угроза, и политические горизонты Европы и США расходятся. Глобальный взгляд Вашингтона, ориентированного на использование силы и обеспечение собственного мирового лидерства, встречает мало понимания в столицах Старого Света. Если же кто-то из европейских политиков и демонстрирует более глобальные амбиции, оказывается, что для их реализации не хватает ресурсов – политических, военных, наконец, просто человеческих. Единая Европа утратила вкус к большой геополитике.

Однако и в качестве региональной силы Европейский союз буксует. Естественные попытки распространить влияние ЕС на западную часть постсоветского пространства приводят в зону острого геополитического соперничества. Там в ходу классическая политика – конкурентная и силовая, от которой Старый Свет не просто отвык, но и сознательно старался уйти. Ведь на Центральную и Восточную Европу Евросоюз расширился посредством мирной, в основном неполитической экспансии. Впрочем, и ее плоды ЕС окончательно не переварил.

Отношения Европейского союза с Россией – ключевой вопрос для будущего Европы. И дело даже не в том, что экономики действительно взаимозависимы и взаимодополняемы, как об этом не устают твердить представители сторон. Постановка задачи подлинного объединения Европы в рамках ее географических границ способна стать локомотивом, который потянет процесс интеграции, так же как когда-то желание раз и навсегда прекратить кровопролитие в Старом Свете. И это задача не бюрократического, а исторического масштаба.

Только так может, кстати, решиться и вопрос о стабильном поступательном развитии стран, находящихся между Россией и ЕС, – Украины, Белоруссии, Молдавии. Потому что в противном случае они так и останутся полем непрекращающейся конкуренции за влияние – Москва будет изо всех сил противодействовать их интеграции в западные структуры, а Европа делать все возможное, чтобы не дать России вернуть их в сферу своего влияния.

Конечно, нет смысла говорить о вступлении России в Евросоюз, ведь это объединение, безусловно, не представляет собой конечной точки европейского развития. Речь должна идти о выработке принципиально нового формата континентальной архитектуры. Пока, правда, России намного приятнее фантазировать на тему о «мировом финансовом центре», а Европе упиваться ощущением собственного морального совершенства. И то и другое едва ли выдержит проверку даже недолгим временем.

Смешно говорить о подготовке всеобъемлющего соглашения, которое определит отношения России и ЕС на многие годы вперед, – ни Москва, ни Брюссель не знают, какая ситуация сложится в Европе через пять-семь лет. Слишком быстро и непредсказуемо все меняется.

Сейчас достаточно компактной договоренности о принципах отношений, на основе которой можно развивать сотрудничество по мере осознания его необходимости. К чему-то более масштабному рано или поздно заставит прийти глобальный контекст – от его воздействия не способен отгородиться никто, он диктует жесткие правила игры и сужает коридор возможностей и для Европы, и для России. И через те самые пять-семь лет реальные перспективы для обеих сторон могут выглядеть совсем иначе.