Сергей Петров: «Чиновники давно богаче олигархов», - Сергей Петров, депутат Госдумы, основатель компании «Рольф»

О политической ситуации Сергей Петров рассуждает несколько часов подряд, и прервать его почти невозможно. «Власть должна чувствовать сопротивление», – говорил он еще два года назад. Теперь он и сам власть: в декабре он стал депутатом Госдумы от «Справедливой России». Акции «Рольфа» – одного из крупнейших дистрибуторов концерна Mitsubishi в мире и крупнейшего по выручке розничного продавца автомобилей в России – Петров передал кипрским трастам, а управляют компанией наемные менеджеры. Тем не менее одним из первых законопроектов, внесенных депутатом Петровым, стали поправки в Налоговый кодекс, призванные вывести из тени оборот подержанных авто.

– В 2006 г. в интервью «Ведомостям» вы говорили, что принципиально не хотите идти в политику. Теперь вы депутат Госдумы. Что заставило вас изменить позицию?

– Успешный бизнес на определенном этапе роста упирается в институциональные проблемы: он не может строиться без независимого суда, без очень надежного института частной собственности. Владельцам бизнеса нужны ясные правила игры, они не должны бояться, что завтра к ним придут и все отнимут, сказав, к примеру: «Вот у вас в кармане наркотики лежат». К сожалению, в России бизнес и государство сейчас находятся по разные стороны баррикад. Часть крупного бизнеса получала активы в собственность некорректно, а теперь ведет себя вызывающе – дорогие покупки, поведение определенное. Знаете ли, такой неприятный образ мыслей: вот он едет на дорогой машине, поэтому он первого сорта и имеет право того, кто стоит на обочине, грязью обрызгать.

– Под «покупками» имеете в виду Chelsea?

– Скорее желание побыстрее купить привилегированное положение – мигалку там или талон. И эти люди, образно говоря, не считают неприличным объезжать очередь, в которой все остальные стоят. Те, которые стоят, тоже редко возражают, потому что считают себя, наверное, не гражданами, а подданными. Так вот я пришел в Думу в наивной попытке сформировать ограничительные механизмы, из-за которых когда-нибудь «объезжающим» станет стыдно, потому что все их друзья или жены спросят: «Почему ты так себя ведешь»?

Эти механизмы общественной оценки должны работать и для чиновников. Мы иногда спрашиваем тех, кто отнимает: «Вы понимаете, что потом другие придут у вас забирать?» А они отвечают: «Понимаем, но что делать. Сегодня – мы, завтра – у нас». Эта удивительно недолгосрочная стратегия нашего общества заставляет меня задуматься о будущем. Самый простой выход – продать бизнес иностранному партнеру и эвакуироваться. Но если вы не привыкли сдаваться, можно попытаться повлиять на правила игры.

– Идя в «Справедливую Россию», отдавали себе отчет, что ее лидер Сергей Миронов ходил в Кремль и спрашивал разрешение на создание партии?

– Я догадывался об этом. Стране нужна хоть какая-то политическая конкуренция, иначе нас ждет появление второй КПСС и второй распад страны через 10–20 лет. Желание способствовать этой конкуренции и побудило меня пойти в политику. Во фракции «Справедливая Россия» я ожидал увидеть в первую очередь «патриотов», этаких «родинцев», в смысле националистов, но с удивлением обнаружил людей с либеральными взглядами. Во мне крепнет убеждение, что и в Кремле гораздо больше людей с правыми взглядами, чем кажется на первый взгляд. Даже там понимают, что нельзя модернизировать общество без либеральных идей.

– Над чем вы намерены работать в Думе?

– Я бы с удовольствием принял участие в разработке законов, вводящих презумпцию виновности чиновников. Они должны нести серьезную ответственность за свои действия. Роспотребнадзор может проверять цветы или качество фарша три дня. Продукт за это время протухнет, цветы завянут, а чиновник не несет никакой ответственности. Проблему неэффективности чиновников можно решить только их упразднением. Нельзя уволить всех чиновников, но надо избавляться от некомпетентных. У них нет ответственности ни за принятые решения, ни за саботаж. Как-то на охоте я разговорился с одним высокопоставленным чиновником Ростехнадзора. Он так буднично рассказывал, как приехал на завод по выпуску пластиковых бутылок, показал уже приготовленный акт нарушений и открытым текстом приказал занести соответствующую сумму. Эти ребята уже давно богаче олигархов. Бизнес для них – дойная корова. По данным Генпрокуратуры, на взятки уходит $35 млрд в год. Даже по самым скромным оценкам, коррупционная составляющая в каждом товаре не менее 20% его стоимости. Еще один рецидив чиновничьего беспредела – номенклатурный бизнес при губернаторах, мэрах, муниципальных чиновниках. Жены и сваты мэров в бизнесе – национальное бедствие. Такое явление размывает рыночную среду, делает бессмысленным открытый бизнес. А ведь не нефть и не газ, а предприимчивые люди и есть главное богатство любой страны. Они важны для общества, потому что способны создавать рабочие места. По данным исследований, в развитых странах только 12–14% населения способны создавать рабочие места и обладают предпринимательским менталитетом. В России таких людей не менее 10%. Однако, по данным статистики, у нас всего 5% предпринимателей. Почему половина из обладателей предпринимательских способностей так и не становится предпринимателями? Ответ очевиден.

– Может, вы знаете средство борьбы с коррупцией?

– Нынешняя ситуация напоминает 90-е гг., когда в один момент рэкетиров стало больше, чем рэкетируемых. Началось столкновение «на поляне». Так и сейчас чиновников становится все больше, а контролируемых все меньше. Слабая надежда, что они сожрут друг друга, но она тает с каждым днем. Диктаторы пытались бороться с коррупцией с помощью высшей меры наказания. Но по-настоящему действенным, как показывает опыт развитых стран, является только повсеместный контроль со стороны общества.

Сейчас вы можете написать в газете, что такой-то чиновник украл что-то. Но ему от этого не холодно и не жарко, он отвечает перед своим боссом, а не перед общественностью. С этой общественность и нужно работать, чтобы она признала свое право кричать и требовать, а не проникалась холуйским цинизмом. Надо менять самосознание, требовать уважения к себе.

– Вы сторонник жестких карательных мер по отношению к коррупционерам?

– Да пусть живут. Чиновникам даже можно оставить все, что добыли до часа Х – после этого срока применять жесткие меры наказания. Надо заставить их легализоваться, вербовать в клан правового государства. Пора понять, что мы все в одной лодке – бизнесмены, чиновники, президенты, мы граждане одной страны. Но для этого государство должно иметь долгосрочную стратегию с предсказуемыми правилами игры и гарантированной правовой защитой для всех.

– Какие у вас впечатления от работы в Думе?

– Я обратил внимание на профессионализм многих законодателей, особенно из старого созыва. Удивление вызвала позитивная роль коммунистов. Когда Дума большинством голосов принимает какой-либо закон, коммунисты его, как принято говорить, «немного портят». На самом деле они делают его более жизнеспособным.

– Вас называют лоббистом интересов автоторговых компаний...

– Лоббизм, с моей точки зрения, – понятие положительное. Необходимо поручать отраслевым ассоциациям контроль за решениями чиновников. Во Франции ни один закон не проходит без визы отраслевиков. У нас вот приняли редакцию закона «О защите прав потребителей», не учтя мнения дилерских компаний. Мы опасаемся, что этот популистский закон может сработать против наших клиентов.

– Поправки в Налоговый кодекс об отмене НДС при продаже подержанных машин – это тоже ваша работа? Почему в законопроекте подержанными считаются только автомобили старше трех лет?

– Законопроект – совместная работа с тремя депутатами из фракции «Единая Россия». Что касается трех лет, то мы так и не смогли узнать источники происхождения этой странной оговорки. Чиновники объясняют, что Таможенный кодекс подержанными считает автомобили старше трех лет. Такая осторожная позиция очень характерна для Минфина и правительства. Спрашивал я одного крупного чиновника Минфина, почему он выступает против нашего законопроекта. Он отвечает: сейчас вы просите убрать НДС, за вами придут продавцы грузовиков, потом лодок, потом электроники секонд-хэнд. Я ему отвечаю: так в результате изменений объем отчислений в бюджет должен увеличиться – весь рынок выйдет из тени! Сейчас люди продают друг другу автомобили за комиссию в 7% от нарисованной в справке-счете цены в 10 000 руб. Если убрать двойное налогообложение, этим бизнесом займутся компании. Они будут платить налоги и с прибыли, и с зарплаты сотрудников. В год в России, по данным ГИБДД, меняет владельцев до 500 000 автомобилей – за этим стоит огромный бизнес, способный приносить большой доход государству. Я рад, что премьер-министр Путин еще в конце мая на встрече с представителями автопрома заявил о необходимости отмены двойного НДС при продаже подержанных автомобилей.

– Ваша политическая деятельность стала одной из причин ухода из «Рольфа» Мэта Доннели, которого вы считали своим преемником?

– Он не одобрял мою политическую активность, но это не было причиной его ухода. Для меня это решение стало неожиданностью. О его реальных мотивах может рассказать только сам Доннели.

– Ставка на менеджеров-экспатов оправдалась?

– Думаю, да. Экспаты в целом более инициативны. Они больше ориентированы на технологические новации, чем на налоговую оптимизацию, что чаще характерно для россиян. Российский менеджер говорит: «Я не могу это сделать, потому что <...>». Экспат говорит: «Да, я это сделаю, но для этого надо <...>». Перечисляют они одни и те же вещи, но эффект совершенно разный.

– Сейчас участвуете в управлении «Рольфом»?

– Задолго до моего решения идти в Думу мои акции были переданы в управление кипрским трастам. Компанией управляет совет директоров. У меня есть авторитет отца-основателя, хотя юристы и ругают меня за попытки говорить от имени «Рольфа». Управляющие доверяют моему мнению, но я могу им только высказывать пожелания, а они – принимать другие, более правильные, с их точки зрения, решения.

– Какие еще западные дилерские сети могут прийти в Россию, кроме Inchcape?

– Такую активность, как Inchcape, не проявляет никто, но прощупывают ситуацию многие. Я боюсь, что некоторые сделки на рынке будут связаны именно с отсутствием в стране четкой позиции в отношении гарантии неприкосновенности частной собственности. В этой ситуации у ряда собственников возникает желание зафиксировать прибыль. Жаль, мы теряем сильных игроков. Хорошо еще, если они вложат вырученные деньги в России.

– К вам иностранные инвесторы с предложениями о продаже приходят?

– Приходили. Мы им объясняли, что достаточно сильны, чтобы развиваться самостоятельно.

– Какова справедливая цена за дилерскую компанию?

– 10 EBITDA.

– Ваш прогноз динамики российского автомобильного рынка.

– В случае роста экономики до 2012 г. продажи новых автомобилей в России могут достигнуть годового показателя в 4,5–5 млн. Это выведет нас на место автомобильного рынка номер один в Европе. Потом наступит относительное насыщение. Боюсь только, что в ближайшие пять лет нас может накрыть какой-нибудь финансовый кризис, тогда автомобильный рынок стабилизируется гораздо быстрее.

– А сколько машин на тысячу россиян будет, когда рынок насытится?

– Не было страны, перешагнувшей порог в 100 машин на 1000 жителей и быстро не достигнувшей показателя в 300 автомобилей. Это некий показатель зрелости экономики. Сейчас в Москве 250 автомобилей на 1000 жителей, а в среднем по России этот показатель не дотягивает до 200. Когда-нибудь мы достигнем уровня США – 800 автомобилей на 1000 жителей.

– Каковы перспективы российского автопрома? Не планировал ли «Рольф» стать совладельцем какого-либо автомобильного производства?

– Сейчас пошлина на ввоз новых иномарок составляет 25%, а после вступления в ВТО должна снизиться до 15%. Все проблемы отечественного автопрома напрямую связаны с российской реальностью. После вступления в ВТО, чтобы сохранить конкурентоспособность, производителям надо будет уложить в 15% от стоимости автомобиля все затраты: зарплату рабочим, которые при низких квалификации и производительности труда требуют оплату как на Западе, расходы на растущую коррупцию и бюрократию. У меня все больше аргументов в пользу того, что чиновничий беспредел будет нарастать. А это означает, что энтузиазм иностранных автопроизводителей начнет затухать. И они могут пересмотреть свои планы по экспансии на российский рынок. Впрочем, пока горячий спрос на автомобили перекрывает недружелюбную среду. Что такое стать совладельцем? Это значит конкурировать с производителями, которые сейчас в сложнейшем положении. Они тратят огромные деньги на научно-технические разработки, чтобы поддерживать непрерывный цикл выпуска моделей. Прибыли наших заводов недостаточны для производства новых платформ.

– Mitsubishi Motors начинает строительство своего завода под Калугой. Не захочет ли японский автоконцерн взять на себя дистрибуцию своих автомобилей в России, забрав эти полномочия у «Рольфа»?

– Это не так. После закладки первого камня в строительство завода президент Mitsubishi Motors Осаму Масуко в одном из интервью заявил, что компания может доверить «Рольфу» и дистрибуцию автомобилей, произведенных в России.

– Что сейчас выгоднее – строить с нуля центры в регионах или покупать существующих дилеров?

– В Москве строить становится все тяжелее: между покупкой земли и началом строительства требуется два года на согласования, а еще недавно «Рольф» укладывался в семь месяцев. Компании, которая собирается все до последней бумажки оформлять по закону, выгоднее покупать готовое. Вот поэтому Inchcape не приходит в голову строить самой – она покупает компании.

Личное дело Сергея Петрова

Президент Mitsubishi Motors Corp Осаму Масуко (справа) готов доверить компании Петрова дистрибуцию своих машин, произведенных в России Миллиардер По оценке журнала Forbes, личное состояние Сергея Петрова составляет $1,7 млрд. По сравнению с прошлым годом в списке российских миллиардеров он переместился с 57-го на 60-е место. Сам депутат считает, что «чем ниже [оценка], тем лучше»: «Мне было бы любопытнее оценить в рейтинге Forbes состояния ряда российских чиновников. В сравнении с ними состояния нынешних олигархов будут выглядеть как детские пособия». Инвестор Личные средства, которые Петров получает как бенефициар «Рольфа», он не инвестирует в крупные проекты, не связанные с автомобильным бизнесом: «У меня нет никаких крупных инвестиций. Только кое-какие вложения в рамках private banking». Отец У Сергея Петрова два сына – 26 и 18 лет. По словам депутата, старший, Алексей, закончил МГУ, учился в Японии, теперь думает заняться бизнесом. «Если захочет, сможет попробовать себя в «Рольфе», но «Рольф» не семейная компания, – говорит ее основатель. – Младший, Александр, в 15 лет закончил школу, сейчас учится в ВШЭ, на будущий год поедет продолжать образование в Лондон. Хочет получить Нобелевскую премию по экономике». Велосипеды вместо самолетов В прошлом Петров был военным летчиком. Рассказывает, что сейчас у него нет желания пилотировать самолет: «Я налетался во время службы на всю жизнь. Теперь предпочитаю велопробеги».