Фархад Ахмедов: «Подписали соглашение, убрали в сейф и забыли», - Фархад Ахмедов, сенатор от Ненецкого автономного округа, совладелец «Нортгаза»

Непонятна мне позиция Александра Викторовича Красненкова [председателя совета директоров «Нортгаза»]. Он же формально не имеет отношения к «Газпрому» [Красненков работал в правлении «Газпрома» в 2001–2003 гг., сейчас возглавляет советы директоров «Стройтрансгаза», «Сибнефтегаза», входит в совет директоров Газпромбанка]. Но он то и дело предлагает REDI продать ее долю в «Нортгазе». Не дождется!

В сентябре 2005 г. британская компания REDI (UK) Ltd. безвозмездно передала принадлежавший ей 51% акций «Нортгаза» в собственность дочерней компании «Газпрома». Бенефициар REDI Фархад Ахмедов в конце 1990-х вывел «Нортгаз» из кризиса за счет привлеченных им инвестиций, а потом размыл контрольный пакет «Газпрома» в компании до 0,5%. Свои действия бизнесмен тогда оправдывал тем, что «Газпром», дескать, ни копейки в компанию не вкладывает, а владеть и управлять бизнесом должен тот, кто его фактически создавал.

Подобная логика в споре с газовой монополией, к примеру, довела до тюрьмы бывшего совладельца «Сибура» Якова Голдовского в начале 2000-х – свободу он получил только в обмен на продажу «Газпрому» своей доли по символической цене. Сенатору Ахмедову удалось договориться с «Газпромом» на первый взгляд выгоднее. В бизнесе он остался, хоть и на правах младшего партнера, а мировое соглашение было заключено по британскому праву и обязывало «Газпром» в случае нарушения договоренностей с REDI выкупить ее пакет в «Нортгазе» по рыночной цене. О том, что из этого соглашения вышло на деле, а также о своих законодательных инициативах и грядущем мировом экономическом кризисе Ахмедов рассказал в интервью «Ведомостям».

– Как складываются ваши отношения с «Газпромом» после того, как вы с ним подписали мировое соглашение и вернули ему контрольный пакет акций «Нортгаза»?

– Они складываются во многом под влиянием представления о «Нортгазе» как о компании, входящей в систему ОАО «Газпром». Исходя из этого представления формируется ценовая политика «Газпрома» при закупках ее продукции. В то же время услуги «Газпрома» по транспортировке и переработке «Нортгаз» оплачивает по коммерческим тарифам. Таким образом, монополия в отношении «Нортгаза» придерживается двойных стандартов.

– От чьего же лица он выступает и сколько предлагает за пакет, принадлежащий REDI?

– Кого представляет, не говорит. А до цены у нас разговор не доходил, я просто отказывался это обсуждать. Вообще-то члены совета директоров должны представлять интересы акционеров, а не свои личные.

– В недавнем интервью Красненков заявил, что, какую бы цену «Газпром» ни предложил за газ, добытый «Нортгазом», вам, дескать, все мало. Это справедливая критика?

– Это не совсем этичное заявление, ведь ценой на газ недоволен не я, а кредитные учреждения (в распоряжении редакции есть копия письма банков, входящих в группу Unicredit, от 30 мая 2008 г. с отказом в увеличении финансирования «Нортгаза» по выделенной кредитной линии с 5,2 млрд руб. до 6,8 млрд руб. Причина, как отмечается в письме, – цена закупки газа недостаточна для того, чтобы «Нортгаз» мог выполнить свои обязательства по кредиту. – «Ведомости»).

Вы войдите в нашу ситуацию: за два года капитальные вложения выросли в два раза, а цена на газ практически стоит на месте. «Газпром» должен был дать цену за 40 дней до окончания финансового года. Они дали с нарушением срока 800 руб. c НДС [за 1000 куб. м]. Собрание акционеров эту цену утвердило. Спустя три недели приходит депеша, что у «Нортгаза» при такой цене образуются сверхприбыли и поэтому «Нортгаз» должен продавать «Газпрому» газ по 550 руб. Это ниже цен ФСТ [для Ямало-Ненецкого округа, где ведет добычу «Нортгаз», – 974 руб. за 1000 куб. м], хотя у нас в мировом соглашении записано: цена должна быть не ниже государственных тарифов. То есть «Газпром» пользуется своим монопольным положением, чтобы занижать цены.

Стопроцентные «дочки» «Газпрома», такие как «Газпром добыча Оренбург», «Газпром добыча Ямбург» и т. п., полностью привлекают финансирование за счет ресурсов «Газпрома». А «Нортгаз» – не «дочка», а «внучка». Владельцем 51% «Нортгаза» является ООО «Газпром добыча Уренгой» [ранее – ООО «Уренгойгазпром»]. И ни копейки инвестиций от «Газпрома» поэтому не получает – и никогда не получал. Все построено на средства миноритарного акционера.

Кроме того, по мировому соглашению «Газпром» должен был передать «Нортгазу» права на разработку второго участка Ачимовских отложений. Но этого так и не произошло. Все сводится только к сбиванию цен на газ. А поскольку у «Газпрома» нулевой НДС при перепродаже газа производства «Нортгаза», это значит, что наш газ идет на экспорт.

– Выходит, «Газпром» не соблюдает мировое соглашение?

– Да, в этой части не соблюдает.

– Согласно договоренности REDI с «Газпромом», если одна из сторон нарушает мировое соглашение, то другая может предложить выкупить ее долю по рыночной цене. REDI будет пользоваться своим опционом на продажу?

– Дело в том, что до 2010 г. невыгодно это делать. Потом ведь будут либерализованы внутренние цены на газ, и капитализация газодобывающих компаний автоматически вырастет. Так что два года придется терпеть, а там будет видно. Вряд ли стоит продавать: у «Нортгаза» запасы газа – 2,8 млрд баррелей нефтяного эквивалента, а ведь еще и нефть есть.

– Может быть, REDI просто вынуждают продать свою долю сейчас, пока капитализация относительно невысока?

– Скорее всего, так. Однако нельзя забывать о том, что по соглашению оценка стоимости «Нортгаза» будет производиться исходя из реальной рыночной ситуации.

– Во сколько вы оцениваете долю REDI в «Нортгазе»? Проводилась ли оценка компании?

– Было заказано исследование нескольким международным инвестиционным банкам, перечисленным в мировом соглашении. Они оценили компанию в $6,6 млрд.

– По словам Красненкова, чистая прибыль «Нортгаза» после заключения мирового соглашения с «Газпромом» выросла с 80 млн руб. до 1,9 млрд руб.

– Некорректное сравнение: в 2004 г. у нас были судебные баталии с «Газпромом», и «Нортгазу» систематически снижали добычу, отключали от трубы. Какой-то период добыча вообще не велась. После заключения мирового соглашения ситуация стала совершенно иной.

– Мировое соглашение с «Газпромом» предусматривает, что в случае нарушения договоренностей судебные разбирательства ведутся по британскому праву. Повода подавать в британский суд на «Газпром» вы пока не видите?

– Они действительно много чего нарушили. Подписали соглашение, убрали в сейф и забыли о нем. Но надеемся, что здравый смысл восторжествует. Я бы хотел, чтобы они прочитали наше соглашение – и уважали его.

– Кстати, почему именно сейчас крупные российские бизнесмены взялись судиться друг с другом в Лондоне? И Борис Березовский с Романом Абрамовичем, и Шалва Чигиринский с ними обоими, и Михаил Черной с Олегом Дерипаской...

– Я тоже думал на эту тему. Наверное, цены исков настолько велики, что российской судебной системе в ее нынешнем состоянии такой спор не доверишь. Одно дело, когда речь идет о миллионах рублей, и совсем другое, когда о миллиардах фунтов. Видимо, возможности достижения договоренностей в досудебном порядке исчерпаны, поэтому люди пошли в суд. На Западе давно поняли, что суд – наиболее цивилизованный способ решения конфликтов. Кстати, судебные тяжбы в Лондоне – лишь вершина айсберга: пока в России не установилось верховенство закона и суды не стали по-настоящему независимыми, десятки тысяч российских граждан ищут защиты своих прав в Страсбурге.

– Как вам разворачивающийся в мире финансовый кризис?

– Я абсолютно не разделяю мнение, что Россия окажется «тихой гаванью» – мы уже полностью интегрированы в мировую экономику. Кроме того, мы импортируем преимущественно то, что быстро изнашивается или расходуется – автомобили, оборудование, медикаменты и т. д., а экспортируем невозобновляемые природные ресурсы. Это минус для российской экономики. И нынешний кризис по сравнению с тем, что может произойти в ближайшие 5–10 лет, будет выглядеть просто как мультфильмы. Потому что цены на энергоносители обоснованно высокие – углеводородов все меньше, а рынок требует их все больше. Если проанализировать заседания ОПЕК за последние 25 лет, видно, что сейчас в отличие от прежних времен встречи стран-участниц на рынок нефти, на уровень цен практически перестали влиять. В дальнейшем такие высокие цены приведут к значительным социальным взрывам, к обвальному снижению потребительского спроса, к замедлению экономического роста и новому витку инфляции. Какие должны быть зарплаты, чтобы оправдать одну заправку [автомобильного] бензобака на $200–250? Обуздать мировой экономический кризис при растущих ценах на углеводороды будет трудно.

– Вы разделяете прогноз председателя правления «Газпрома» Алексея Миллера о том, что природный газ вскоре будет стоить $500–1000 за 1000 кубометров?

– Он говорил о европейских экспортных спотовых ценах на газ, которые встречаются уже сейчас, – я с ним рядом стоял, когда он это заявление сделал в Баку. Да, по нынешним временам вполне реальные цифры. Другое дело, сможет ли экономика такие цены переварить. Уже появилась статистика – в США с начала года резко уменьшились продажи автомобилей, сократилось число авиаперелетов. Россия – другое дело. Для нашего населения и промышленности дорогое топливо, конечно, не так страшно, ведь цены регулируются государством. А вот для Европы и США это означает качественные перемены. Это уже по поведению западных фондовых индексов видно – как только цена на нефть поднимается, акции падают.

– На ваших личных инвестициях кризис отразился?

– Нет. Я вышел из рынка гораздо раньше, чем все началось. Интуиция помогла. В начале 1990-х стал играть на Dow Jones и закрыл позиции в 2000 г., когда Dow был 12000 – не сильно отличается от того, что сейчас. По NASDAQ зашел [в рынок] в 1996 г., а вышел тоже в 2000-м.

– А сейчас входить в рынок, по-вашему, не стоит?

– При такой волатильности и непредсказуемости рынка – не советую, девятый вал кризиса еще впереди. Если только речь не идет об инвестициях в нефтяные фьючерсы, золото и серебро.

– Какой бизнес у вас есть помимо «Нортгаза»?

– Я же не спрашиваю, сколько у вас денег и где они у вас дома лежат. Деньги любят тишину... А бизнесом я сейчас не занимаюсь.

– Когда вы были сенатором от Краснодарского края, то строили горнолыжный комплекс «Карусель» на Красной Поляне. И в Азербайджане у вас что-то есть.

– Да, комплекс строился на привлеченные мной средства, но через девять месяцев девелоперу пришлось выйти из проекта. Возведенный им современный подъемник – единственный, другого там так до сих пор и нет, это его комиссии МОК показывали. Каких-то иных проектов в Краснодарском крае не было. Управляющие моими активами структуры занимаются возрождением производства гранатового сока на моей родине – в Геокчае. Выкуплен завод Aznar, которым руководил еще мой отец. Для меня это скорее хобби и дань уважения. В планах – сделать завод мировым лидером по производству 100%-но натурального гранатового сока. Возят наш сок и в Москву – в Совет Федерации или сюда в офис, многие его распробовали. Недавно вот даже Елена Батурина через знакомых попросила передать ящик.

– Как вы относитесь к тому, что за Советом Федерации в последние годы закрепилось название «клуб миллиардеров»?

– Ну да, среди членов СФ есть несколько миллиардеров, и, к сожалению, в обществе сформировано негативное мнение о таких сенаторах. Но это люди, что называется, selfmadе, настоящие профессионалы, которые пришли в парламент не развлекаться, а заниматься серьезной законодательной работой. Когда в стране права собственности недостаточно защищены, люди, естественно, идут туда, где более-менее могут содействовать принятию законов, которые права собственности защищают, – или отклонению таких законов, которые эти права нарушают. Я лично поэтому в свое время отошел от бизнеса и пришел на работу в парламент – не за иммунитетом, а чтобы понять, как принимаются законы и почему они не действуют.

«Сенат» вообще-то от латинского слова seneх, означающего «старый человек». Состоявшиеся в жизни, мудрые люди уже могут позволить себе работать на общественные интересы.

– Тогда почему депутаты чаще предлагают свои законы, чем сенаторы? Из Госдумы в прошлом году вышло порядка 700 законодательных инициатив, а из Совфеда всего около 150.

– Совет Федерации – высший законодательный орган, мы и так занимаемся отсечением некачественных законов, поступающих из нижней палаты парламента. Мы не стахановцы, а законодательный процесс – не производственная деятельность, тут количественные показатели не так важны, как качественные. Надо бы посмотреть, сколько законов, вышедших из Думы, дошли до подписания президентом и успешно применяются. В конце концов, в Думе – 450 депутатов, а в Совете Федерации – 165 сенаторов. Так что количественные показатели не такие уж и маленькие, как может поначалу показаться.

Между прочим, явка на пленарные заседания в Совете Федерации в отличие от Госдумы очень высока. У нас нет такой системы, как передача карточек для голосования друг другу, или, как порой видишь по телевизору, чтобы один депутат бегал по пустому ряду и нажимал за отсутствующих кнопки как диспетчер.

– А вы лично какие законы выдвигали?

– Был соавтором законопроектов о создании туристско-рекреационных особых экономических зон, поправок в закон «О статусе судей» – о приостановлении полномочий судьи, если он баллотируется на выборах или победил в них. Когда был сенатором от Краснодарского края, по просьбе атамана Кубанского казачьего войска подготовил проект закона, регулирующего статус казачьих обществ как некоммерческих организаций.

В нашем комитете по правовым вопросам Совета Федерации подготовлен законопроект, предусматривающий внесение изменений в акционерное законодательство в части, касающейся членов совета директоров. Мы полагаем, что действующее положение закона о праве на вознаграждение членов совета директоров должно быть скорректировано так, чтобы оно не распространялось на чиновников – представителей государства в акционерных обществах.

Кроме того, мы считаем необходимым законодательно установить требования к лицам, избираемым в состав органов управления АО, в числе которых, в частности, запрет члену совета директоров входить в состав совета директоров более чем двух хозяйственных обществ (председатель совета директоров «Нортгаза» Александр Красненков входит в советы директоров четырех АО; текст законопроекта есть в редакции. – «Ведомости»). Наша инициатива направлена на прекращение практики «кормления», в том числе и государственных служащих, на этих должностях. В целом проект коррелирует с предложением президента освободить советы директоров госкомпаний от чиновников.

«Газпром» и Ахмедов: из истории отношений

«В мировом соглашении не указаны принципы формирования цены на газ, который «Нортгаз» продает «Газпрому». Вопрос передачи прав на разработку второго участка Ачимовских отложений также не затрагивается в мировом соглашении», – сообщил «Ведомостям» сотрудник управления информации «Газпрома». По его словам, «Газпром» не вел предметных переговоров о выкупе доли REDI в «Нортгазе». «Публичной информации о встречах [Ахмедова с руководством «Газпрома» по поводу нарушения мирового соглашения] у нас нет», – добавил он. По данным Ахмедова, мировое соглашение с «Газпромом» от 8 сентября 2005 г. не включало коммерческих договоров купли-продажи газа у «Нортгаза». Ахмедов говорит, что решил пойти навстречу «Газпрому», «поддавшись на уговоры его представителей», и закончить сделку в тот момент, а коммерческие договоры подписать в ноябре 2005 г. Однако к назначенному сроку совет директоров «Нортгаза» по инициативе представителей «Газпрома» не утвердил бизнес-план компании, основанный на рыночной цене газа. «Газпром» же требовал подписать договоры о продаже газа по цене почти вдвое ниже тарифов ФСТ (360 руб. вместо 619 руб. за 1000 куб. м без НДС). А о правах на Ачимовские отложения сказано в приложении к соглашению, уточняет Ахмедов.