Тихий ужастик

Сам же Наката, один из лидеров неокайдана, расцветшего в 90-е, своими «Звонками» и «Темными водами» задал эталон обновленного жанра, ввел в кайдан урбанизм, наделил мистикой технологии. Призраки полезли через телефонные провода, водопроводные трубы и экраны телевизоров. И современный японец оказался перед ними совершенно беззащитен. Выяснилось, что мертвые держат за глотку живых даже крепче, чем в средневековье.

Давным-давно к одному самураю пришел за долгом ростовщик. Тот зарубил ростовщика и бросил в омут. Потом зарубил себя и жену. Его сын Шинджи, когда стал взрослым, влюбился в дочь того самого ростовщика, учительницу пения. А потом в ссоре случайно поранил. Такую же рану получил когда-то ее отец. Легкая царапина оказалась смертельной, и учительница, умирая, прокляла сына самурая и всех его будущих жен.

На рассказ об этом у Накаты уходит полфильма. Это очень мирная половина. Дальше погибнут новая любовница Шинджи, его жена, ребенок и тесть. А в конце случится неожиданная и дикая резня. Там уж трупов без счета.

Если бы не ударный финал, то можно было бы сказать, что Наката снял кино скучное. Новый ужастик про проделки призрака совсем не страшен, архаичен и даже наивен. Однако есть основания утверждать, что для самого Накаты, да и для жанра в целом это принципиально важное кино.

Фильм, снятый по классическому произведению «Кайдан о призраках болота Касуи», прежде всего наследует литературным традициям и отсылает к одноименному фильму 1964 г. Масаки Кобаяси, который получил спецприз жюри в Каннах и номинацию на «Оскар». Картина Кобаяси была построена иначе – поделена на новеллы – и говорила о другом, но Наката воспроизводит именно стиль и способ повествования, которые стали классическими во время первого бума кинокайданов в 50–60 гг., к которому относятся работы не только Кобаяси, но и Кэндзи Мидзогути, Канэто Синдо, Хаджимэ Сато.

И вот Наката зачем-то возвращается назад к старым канонам. Возможно, потому, что образы и приемы, придуманные им и растиражированные в сиквелах, ремейках и подражаниях, с одной стороны, выхолостились, превратились в штампы, годные лишь для пародий. С другой стороны, призраки, выпущенные Накатой на волю, навязчиво преследуют и самого режиссера, которому теперь, кажется, не избавиться от ярма патентованного мистика. Похоже, в Шинджи Наката отчасти видит самого себя.

В конце «Кайдана», поклонившись литературной и киноклассике 50–60-х, он отправляет голову Шинджи (может, свою?) в омут. Но покоя не будет. Там ее загрузят заново. «Звонок-3» уже анонсирован.