Всех расстрелять

Алексей Слаповский написал жесткий, глубокий и пока что самый жуткий свой триллер. В нем куча персонажей: все пассажиры рейсового автобуса Москва – Сарайск и два водителя. 23 человека. Но пятеро из компании оказываются сбежавшими преступниками, которых везли в Москву на «пересуд» (т. е. на пересмотр дел и, возможно, предъявление новых обвинений). И когда пассажиров попыталась досмотреть милиция, преступники захватили автобус.

После этого на наших глазах развертывается правдоподобная до шевеления волос и мастерски расписанная по ролям драма («Пересуд», как и многие книги Слаповского, напоминает развернутый киносценарий и окликает сразу несколько голливудских триллеров). Драма трусости, подлости, безразличия, драма глупости, гордости и самовлюбленности. У отдельных героев случаются приступы мужества, но оно в этом романе всегда проигрывает. Выигрывает пуля-дура, случайность, русское авось.

Учитывая, что один из преступников, Игорь Маховец, – убийца-рецидивист, а другой – маньяк, зарезавший нескольких женщин, хорошо эта история кончиться не может.

Маховец устраивает в автобусе собственный пересуд, требуя, чтобы каждого из преступников заново судили пассажиры. Новоявленные присяжные под наставленными на них дулами с легкостью оправдывают и убийц, и маньяка, и угонщика автомобилей. Разве что за экс-олигарха Федорова – грабителя, как убежден автобус, народного добра – голосуют не дружно.

«Как я хотел бы, чтобы кто-нибудь вмонтировал в меня маленькую видеокамеру, как я хотел бы, чтобы кто-нибудь понаблюдал бы за моей внутренней жизнью», – поет Петр Мамонов. Слаповский вживляет свои видеокамеры в каждого из героев. В пассажиров, в угонщика Петра, вроде бы неплохого парня, но в тихом омуте... В Серегу, который убил нескольких соседей за то, что гуляли на свадьбе его бывшей невесты, вышедшей замуж за другого, в липкого маньяка Притулова. Камеры обнаруживают в их душах множество нюансов, граней, но никак не бездны. И не потому, что это не Достоевский, а Слаповский, а потому, что – и Слаповскому в этом удается нас убедить – никаких и нет в этих людях бездн!

Есть обычные человеческие слабости – мстительность, ревность, тщеславие, эгоизм, – иногда тлеющие, иногда вспыхивающие: и в таком случае человек преступает закон. Слаповский показывает, как обыденно, серо и вездесуще зло. Когда Маховец заставляет признаваться пассажиров в их преступлениях, выясняется, что за решеткой мог бы оказаться чуть ли не каждый. Поэтому так прозаично происходит превращение одного из пассажиров в убийцу. А он ведь был не хуже и не лучше других. Просто однажды решил, что собственная выгода дороже всего.

«Это ведь, милая, про каждого из нас – виновен, но невменяем!» – стоит перед романом эпиграф из Тимура Кибирова. Но посыл этой книжки, кажется, куда страшней: в мире «Пересуда» – ни одного до конца доброго, до конца бесстрашного героя. Значит ли это, что Слаповский совсем уж разуверился в человеке? Так и слышишь его ответ: «Я просто слишком хорошо человека знаю». Русского, по крайней мере.

«Пересуд» – это в первую очередь роман о российской жизни. Никуда не доехавший автобус с разбитыми стеклами выглядит как ее мрачная метафора. И безжалостен «пересуд» Слаповского, потому что ответ на сакраментальный вопрос «Кто виноват?» звучит в этом романе неприятно. Не тюремщики, не власть, не преступники и не дед Пихто, а сами пассажиры. То есть каждый из нас.

Еще одна

– Девушка созналась, расстрелять ее или нет? – Расстрелять,– глупо улыбнулся Сережа. – Их всех надо расстрелять. –И поднял руку. Притулов поднял ружье и выстрелил. Елену бросило к стеклу, после чего ее тело сползло, застряв между сиденьями.