Передача власти: Конец инерции
До какого-то момента холодное лето 2008 г. виделось, да и было в российской политике временем паузы в действиях и решениях после завершившегося длительного и напряженного периода политической мобилизации, выборов и смены власти. У случившегося, пусть временного, дембеля было несколько причин разной степени сложности.
На поверхности лежало то, что если в начале года многим казалось, что страна перегружена программными выступлениями лидеров по поводу стратегии и приоритетов развития России, то потом, как говорится, жизнь быстро взяла свое. Стартовал этап межведомственных утрясаний и бюрократических согласований различных концепций, который для содержания этих самых стратегий всегда носит у нас характер обессмысливающий и беспощадный. Выработка согласованных и часто выхолощенных позиций может длиться месяцами и, как правило, ускоряется и иногда вновь прибавляет какой-то единой логики только в результате волевых политических решений.
Наверное, это и должно было бы происходить, однако тут срабатывала вторая причина. В первой половине нынешнего года вся элита да и значительная часть общества ждали того, как же все-таки сработается новая конфигурация власти во главе с тандемом президента и премьера. Оказалось, что, в принципе, схема вполне себе работает, всё вроде на своих местах и функционирует, аппаратные механизмы крутятся и к новому взаимному расположению притираются, разговоры о двоевластии существенно утихают. Медведев и Путин каждый окучивает свои темы и управленческие полянки, игра в политический пас между ними в целом налажена.
В общем, казалось бы, рано или поздно передышка в стратегии должна была кончиться, а спорить можно было бы только о том, когда это случится – к близкому первому медведевскому президентскому посланию или к тоже уже не столь далекому десятому (он же первый во главе с Путиным) съезду «Единой России».
Однако полной уверенности, что даже после новых программных выступлений лидеров пауза в выборе будущего закончится и та или иная выстроенная стратегия развития заработает, все равно не было. На то была третья и самая главная причина.
Она состояла и в общем-то до сих пор состоит в том, что, успешно решив «проблему-2008», российское государство и общество натолкнулись на новую, куда более масштабную трудность. Суть дела не в том, что не осознана сама потребность в декларируемом качественно новом этапе развития страны и проблема модернизации, о которой сегодня столь активно говорят. Тут как раз в общем и целом «никто не против – все за». Но когда речь заходит о необходимости реальных действий, то тут выясняется, что на фоне последних тучных лет и расцвета потребительского общества критической массы воли и желания впрягаться в эти самые инновации пока не складывается. В условиях хорошей жизни здесь и сейчас все время возникает подспудная мысль о том, что можно же ограничиться просто каким-никаким развитием из серии «завтра лучше, чем вчера», не утруждаясь всякого рода сверхидеями и модернизационными задачами.
Сложность еще и в том, что для реализации стратегии качественного развития нужно же еще как-то увязать между собой и интересы разных внутриэлитных групп влияния, и различные социальные интересы. Дело это хлопотное и сложное, а потому опять же соблазнительной и спасительной часто оказывается идея продолжения инерционного сценария под лозунгом «будем делать все помаленьку да понемножку, а там время покажет».
Не случайно поэтому в последние месяцы все чаще многие говорили о том, что должен случиться некий кризис, чтобы наметился какой-то существенный прорыв в осознании того, что для модернизационного и инновационного развития нет возможности придерживаться экстенсивных стратегий, просто продолжать действовать так или почти так, как жили раньше. До экономического кризиса, несмотря на накопление различных проблем подобного рода, не дожили. Но форс-мажор иного, военно-политического, рода налицо.
Собственно говоря, главным внутриполитическим следствием ситуации вокруг Южной Осетии можно считать то, что уже произошел (или ровно сейчас еще происходит) политический сдвиг, делающий практически невозможным сохранение инерционного сценария развития страны. В какую сторону развернется вектор стратегии развития – это уже другой и, наверное, еще не решенный вопрос.
Конечно, внешне самая очевидная возможность связана с тем, что может произойти некий «мобилизационный поворот». Он будет предполагать рост соответствующих госрасходов, переоценку и пересмотр с учетом новой ситуации различных параметров отдельных планировавшихся реформ и преобразований в экономической и социальной сфере, подтормаживание на среднесрочную перспективу институциональных преобразований, причем уже не в инерционной логике, но в рамках выбора новых мобилизационных приоритетов.
В то же время, если военная фаза нынешнего кризиса достаточно быстро прекратится, а внешнеполитические последствия не будут слишком сильно поддавливать воспроизводство мобилизационного сознания, то тандем Медведева и Путина, накопивший за последние дни существенный дополнительный потенциал политической воли и убедительности в своей дееспособности, будет иметь возможности и для того, чтобы сильно продвинуться в окончательной расстановке точек над i в модернизационной стратегии. Если это произойдет, то авторитарная подложка, логика «модернизации сверху» все равно будут более выражены в стратегии развития, чем это могло казаться раньше.
Как будут развиваться события и какой именно выбор приоритетов будет оформлен, покажут уже ближайшие недели. Однако многое станет зависеть и от реакции общества. За последние дни массовое сознание в России было существенно реполитизировано и отмобилизовано. Вопрос теперь состоит в том, схлынет ли оно после стабилизации ситуации обратно к доминированию настроений потребительского общества. Или же произойдет осознание и оформление тех или иных новых общественных запросов к власт.