Август – 98: Долговой кризис
В последние дни меня как непосредственного участника (или соучастника?) событий августа 1998 г. приглашали на различные дискуссии, посвященные 10-летию тех событий. В ходе обсуждений я столкнулся с весьма своеобразной точкой зрения на причины и суть августовского кризиса российской экономики в 1998 г. Если коротко, то состоит она в следующем. Дефолт – рукотворное событие. Он был объявлен, чтобы спасти от банкротства отдельных олигархов. В основе его лежат, с одной стороны, непомерная алчность участников рынка, с другой – авантюрная политика российского правительства.
Если бы такой позиции придерживались не очень подготовленные и политически мотивированные люди, я бы ограничился вполне очевидной и эмоциональной реакцией в ходе состоявшихся дискуссий. Однако в одной из них эту же позицию примерно теми словами, которые я привел выше, выразил весьма уважаемый мною человек и квалифицированный специалист Александр Хандруев. Когда я понял, что он не одинок, решил поделиться своим пониманием известных событий 10-летней давности.
В последнее десятилетие ХХ в. страна вошла с подавленной инфляцией и гигантским денежным навесом над всей экономикой. В 1989 г. дефицит госбюджета достиг примерно 50% его доходов и составил почти 9% от валового национального продукта (ВНП). Денежная система страны была практически разрушена. 16 августа 1991 г., как раз накануне путча, первый вице-премьер советского правительства Владимир Щербаков писал в докладе президенту СССР Михаилу Горбачеву: в 1992 г. ожидается спад производства не менее 10%, дефицит бюджета 200–240 млрд руб. при ВНП около 1 трлн руб. Он докладывал, что нельзя будет выполнить ни одну социальную программу, и просил разрешить эмиссию около 105 млрд руб., при которой инфляция составит 12% в месяц. Отмечал, что возможны социальные катаклизмы. Конечно, тогда этот доклад был совершенно секретным. Теперь он опубликован, и его полезно было бы прочесть тем, кто считает, что экономический кризис пришел в нашу страну вместе с гайдаровскими реформами.
Радикальная экономическая реформа правительства Бориса Ельцина – Егора Гайдара спасла страну от коллапса. В 1992 г. удалось не только предотвратить развал производства и социальные катаклизмы, но и заложить институциональные основы новой экономики. А в 1993–1994 гг. в стране уже заработали рыночные механизмы вместо командно-административных.
И лучше всего это проявилось даже не в период относительно штатного развития 1995–1997 гг., а после августовского кризиса 1998 г. Именно кризис наиболее убедительно показал жизнеспособность тех механизмов рыночной экономики, которые были созданы за годы реформы. Ведь после августа не прошло и четырех месяцев, как экономическая жизнь в стране наладилась. С конца 1998 г. из месяца в месяц стало расти производство. Торговый, а затем и платежный баланс страны снова стал положительным. Вовремя стала выплачиваться зарплата бюджетникам и пенсии по старости. В 1999 г. возобновился экономический рост, начавшийся в 1997 г. И рост этот большими или меньшими темпами продолжается до настоящего времени.
Из сказанного следует принципиально важный вывод: события августа 1998 г. в России – это не кризис нарождающейся рыночной экономики. Не надо быть большим знатоком теории цикла, чтобы понять, что выход из глубокого финансово-экономического кризиса требует намного больше времени, чем это заняло у нас в 1998 г. Тогда мы пережили не системный, а тяжелый долговой кризис. И причины его не столько в ошибках (авантюрах!) правительств Гайдара, Черномырдина или Кириенко в 90-е гг., сколько в особенностях развития российской экономики в течение всего ХХ века.
Вековой долг
Долговая проблема очень остро встала у нас еще во время Первой мировой войны. Большевики ее, как известно, решили просто: отказались платить по царским долгам. Но очень скоро они внешние заимствования заменили внутренними: через экспроприацию буржуазной собственности, через перекачку средств из сельского хозяйства в промышленность, через бесплатный труд в ГУЛАГе. Лендлиз во время Второй мировой войны, послевоенные принудительные займы восстановления и развития народного хозяйства, компенсационные сделки с капиталистическими странами типа «трубы и оборудование за газ и нефть» в 70-е гг., а затем и бездумные западные кредиты в 80-е – все это последовательные шаги на пути внутренних и внешних заимствований, по которому наша страна шла весь ХХ век.
В результате Россия в 1992 г. получила в наследство от СССР $97 млрд только чистого внешнего долга. Не говоря уже об огромном внутреннем долге, накопившемся в те же 80-е гг. из-за ничем не обеспеченной зарплаты и сбережений.
В 1994 г. после запуска рыночных механизмов со всей остротой встал вопрос о подавлении инфляции и финансовой стабилизации. Без этого экономический рост просто невозможен. Но ведь дефицит бюджета сам по себе в одночасье исчезнуть не может. Поэтому было принято ответственное решение о запрете с 1995 г. денежной эмиссии для покрытия дефицита бюджета. Чтобы заменить «печатный станок», мир не придумал ничего иного, кроме долгового финансирования. Главным его инструментом тогда стали ГКО – государственные краткосрочные обязательства. Одновременно, о чем многие (в том числе и те, кто говорит об авантюрных действиях тогдашнего российского правительства) уже забыли, была разработана, обсуждена на совместном заседании правительства, Думы и Совета Федерации в Кремле и одобрена трехлетняя программа. Она предусматривала постепенное приведение расходных обязательств государства в соответствие с бюджетными возможностями, валютное регулирование («курсовой коридор»), налоговое администрирование и проч. Все это должно было помочь рефинансировать текущую государственную задолженность с последующим отказом от долгового финансирования. Тогда предполагалось, что это можно будет сделать за три года достаточно цивилизованными методами.
Однако та программа оказалась нереализованной. Главная причина, по-моему, противостояние правительства и Думы, которая отказалась принять целый ряд важных законодательных решений для того, чтобы реализовать принятую программу. На это наложился целый ряд сопутствующих причин – подготовка парламентских и президентских выборов 1995–1996 гг., первая чеченская война, торможение институциональных и структурных реформ.
Младореформаторы
Новые попытки вырваться из долговой петли предпринимались уже в 1996 г. правительством Виктора Черномырдина – вспомним драку вокруг проекта бюджета на 1997 г. Затем так называемое правительство младореформаторов во главе с тем же Черномырдиным, первым вице-премьером и министром финансов Анатолием Чубайсом секвестировало расходы уже принятого бюджета, а потом внесло в Думу проект Налогового кодекса и пакет законопроектов – социальных («им. Сысуева»), по естественным монополиям («им. Немцова») и др. Их принятие могло бы сбалансировать государственные доходы и расходы. Однако все они были заблокированы парламентом.
Между тем летом 1997 г., как раз когда в российской экономике проявились первые признаки стабилизации (инфляция снизилась до рекордно низкого значения в 11% годовых; уменьшилась ставка рефинансирования, наметился рост инвестиций и ВВП), финансовый кризис в ЮВА быстро распространился по миру и привел не только к снижению цен на наши основные экспортные ресурсы (нефть, газ, металлы, лес), но и к оттоку капиталов с развивающихся рынков, в том числе и с российского. Весной 1998 г., можно сказать, прозвенел последний звонок и правительство – теперь уже Сергея Кириенко – предприняло последнюю отчаянную попытку: в экстренном порядке разработало и внесло в Думу пакет антикризисных законопроектов. Но и он не был принят. В августе, напомню, цена нефти упала до $7,8 за баррель Urals. Дефолт стал неизбежен.
Убежден, что Кириенко (председатель правительства) и Сергей Дубинин (председатель ЦБ) приняли вполне мужское решение, когда подготовили и 17 августа обнародовали известное заявление о введении плавающего валютного курса в коридоре от 6 до 9 руб./$, о переоформлении в новые ценные бумаги ГКО-ОФЗ со сроками погашения в 1999 г., о временном моратории на возврат финансовых кредитов нерезидентам и т. д. Тем самым они не только взяли на себя ответственность за все то, что было сделано ими и до них, но, как теперь понятно (правда, не всем), расчистили путь к устойчивому и динамичному развитию нашей экономики.