А зад у него сахарный

В очередном романе Сорокина «Сахарный Кремль» героев объединяет одно: они дружно лижут кремлевские стены и башенки

Владимир Сорокин – отличный менеджер по продажам собственных книг. Он знает свою клиентуру, тонко чувствует, когда верней покормить дерьмом коммунистов, когда пнуть русских писателей, а когда переключиться на вопросы о вечном. Именно поэтому продукты Сорокина серийны: пока продается, можно поставлять товар на рынок. Антиутопия «День опричника» (2006) была вполне успешна, попала в шорт-листы разных премий, хорошо расходилась, и вот вам продолжение – «Сахарный Кремль».

С опричников государевых писатель переключился на простых людей – заводских рабочих, доярок, нищих и рядовых палачей Тайного приказа. В целом «Сахарный Кремль» писан с большим задором, находчивостью, хотя по большому счету ничего нового по сравнению с «Днем опричника» здесь не сказано.

На дворе по-прежнему 2028 год и большой террор, вокруг границ России так же возводится Великая китайская стена, русская речь прошита китаизмами, но тлетворное влияние Запада упразднено: метро называется подземкой, мобильники – говорухами, а на русское Рождество всем детям дарят сахарный Кремль.

В отличие от «Дня опричника» здесь нет сквозного сюжета. Сорокин прибегает к приему, освоенному еще в «Норме», – нанизывает на одну тему ничем внешне не объединенные новеллы. Связующей нитью становятся сахарные башенки и стены, которые сладко посасывают все персонажи.

Попутно с большим смаком и подробностями описывается, как пытают дерзкого сочинителя, как соленая розга хлещет по белым телам, как руссконародные девушки хороводом развлекают опричника, как медведица поедает теплого малыша, наследника престола, оставляя от него лишь штанишки, как брызжет на стену мозг из простреленной головы. Не хотелось бы думать, что все эти пусть и рукой мастера написанные, но все равно отвратительные сцены доставляют самому автору наслаждение. Остается предположить, что Сорокин заботится о нас, о своих читателях. И видимо, считает, что именно это и доставит читателю удовольствие. Хорошо же он о нас думает.