Вагит Алекперов: «У меня прочное советское воспитание», - Вагит Алекперов, президент «Лукойла»

Потомственный нефтяник Вагит Алекперов возглавляет созданную им компанию уже 15 лет и за это время, по его словам, не обзавелся ни яхтами, ни виллами за границей, а все свободные средства вкладывает в акции «Лукойла». Свободное время у него тоже уходит преимущественно на «Лукойл». С тех пор как подконтрольная государству «Роснефть» поглотила активы ЮКОСа, «Лукойл» уступил ей многолетнее первое место по добыче нефти, зато по объемам выручки по-прежнему опережает любой из российских нефтяных холдингов. О том, как «Лукойл» будет развиваться в условиях мирового финансового кризиса и обострения международной обстановки, Алекперов рассказал в интервью «Ведомостям».

– Власти наконец-то взялись за снижение налоговой нагрузки на отрасль, но многие наблюдатели считают принятые меры недостаточными, для того чтобы обеспечить рост добычи. Ваше мнение?

– Уже приняты решения о снижении налоговой нагрузки на отрасль, которые за счет снижения налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ) в 2009 г. дадут нефтяникам суммарную экономию в 136 млрд руб. Но, к сожалению, тарифы естественных монополий, как и цены в промышленности, продолжают расти. Вот совсем недавно, например, были повышены тарифы «Транснефти». Таким образом, получается, что часть этих дополнительных доходов у нефтяников фактически уже изъята. Поэтому мы считаем, что цену отсечения, до которой нефть не облагается НДПИ, надо поднять не до $15 за баррель, что уже сделано, а до $24. Надеюсь, рабочая группа под эгидой Минэнерго, которая продолжает изучать проблему, сделает такое предложение правительству.

– В более широком смысле – каких, по-вашему, необходимых действий вы, как представитель крупного бизнеса, ждете от властей?

– Главное – это, конечно, снижение налоговой нагрузки, с тем чтобы обеспечить рост добычи, и государство вполне способно проконтролировать использование высвобождающихся средств. Все эти годы наша компания наглядно демонстрировала, что ее главным приоритетом являются инвестиции, и наши акционеры достаточно терпеливо относятся к такой стратегии. Второе – мы считаем необходимой корректировку ряда законодательных актов. В частности, закрепить законом механизм расчета экспортных пошлин на нефтепродукты (сейчас ставка пошлины определяется постановлениями правительства. – «Ведомости»), ввести единую ставку таможенной пошлины на все нефтепродукты, внедрить дифференцированную систему налогообложения нефти и нефтепродуктов, поставляемых на экспорт и внутренний рынок. Ряд других законодательных мер позволили бы нам сократить отвлечение оборотных средств, направить их на развитие производства. Также нуждается в реформировании земельное и водное законодательство – сегодня процедуры получения всех необходимых разрешений в этой области на 2–3 года затягивают начало разработки новых месторождений. Хотел бы отметить, что новое правительство весьма детально вникает в проблемы отрасли и с уникальной скоростью решает вопросы, которые не решались годами. Так что основания для оптимизма есть.

– Знакомы ли вы с президентом Медведевым?

– Да, знаком. Мы неоднократно встречались, когда он был первым вице-премьером. С президентом познакомимся в сентябре, когда состоится уже запланированная его встреча с членами РСПП.

– Какое у вас впечатление о нем как о человеке и президенте? Как полагаете, он будет проводить самостоятельную политику или согласовывать свои действия с Путиным?

– Медведев, безусловно, будет проводить самостоятельную политику. Что касается их совместной работы, то сегодня сложился крайне удачный тандем единомышленников – президента и председателя правительства. Владимир Владимирович может сконцентрировать все свои знания и опыт на управлении экономикой страны. И реальные плоды этого мы уже видим.

– Конфликт на Кавказе привел к ухудшению отношений России с Западом. Как это может отразиться на российском бизнесе, осуществляющем зарубежную экспансию, и на «Лукойле» в частности?

– Пока никаких перемен не наблюдаю. Но, в принципе, все возможно. Вы ведь знаете, с какими трудностями мы и раньше сталкивались при покупке европейских активов. Если говорить о сегодняшнем дне, то нельзя исключить, например, что у нас возникнут проблемы с одобрением европейскими антимонопольными органами приобретения сицилийских НПЗ в Италии. Но пока трудно что-либо прогнозировать. Время покажет.

– Страны Кавказского региона, вероятно, особо чувствительны к сложившейся ситуации. Не ожидаете ли осложнений для проектов «Лукойла» в Азербайджане?

– Нет, все наши проекты в этой стране во всех отношениях хорошо выстроены, ее руководство проводит взвешенную политику, так что никаких рисков я там не вижу.

– Ваше мнение о мировом финансовом кризисе? Отразился ли он на нефтяной отрасли и на «Лукойле» в частности? Как будет развиваться ситуация?

– Сегодня очень многие банки стоят перед фактом уменьшения своей ликвидности. Крупные инвесторы, разочарованные такой ситуацией, пытаются наращивать наличность, поэтому идет частичный сброс акций, причем не только на российском, но и на международных рынках. Соответственно, котировки идут вниз, в том числе и наши. Однако, по моему мнению, в нормальное русло ситуация на финансовых рынках вернется к следующему лету.

– Но ведь российский фондовый рынок рушится не только из-за кризиса, но и из-за действий властей («нападение» Путина на «Мечел», события на Кавказе). Может, есть смысл крупному бизнесу – например, через РСПП – поставить этот вопрос перед руководством страны?

– Думаю, подобные вопросы будут обсуждаться на предстоящей встрече с президентом России. Бизнесу всегда нужна поддержка властей – как в стране, так и за ее пределами. Что же до «Мечела», то я не думаю, что этот инцидент стал причиной падения российского фондового рынка. Уход инвесторов в наличность – это глобальная тенденция, которая, вполне естественно, затронула и Россию.

– Ощущаете ли вы давление со стороны государственных нефтегазовых компаний? Какие видите тенденции во взаимоотношениях с ними?

– Давления нет. Я всегда подчеркиваю, что в России нет государственных и частных компаний. Все компании национальные, и действуют они в национальных интересах. Поэтому и доступ к сырьевой базе должен быть равным для всех – через конкурсы и аукционы. Только так можно добиться максимально эффективного недропользования.

– Но сейчас уже очевидно, что новые участки на шельфе получат госкомпании, и, возможно, то же самое будет с крупными месторождениями на суше...

– Не очевидно. Шельф требует вложения огромных средств, которые в одиночку ни одна компания не поднимет. Поэтому наиболее рациональный путь освоения таких месторождений – создание консорциумов российских компаний.

– Но где гарантия, что госкомпании не предпочтут иностранных мейджоров с их передовыми технологиями?

– Технологии сейчас общедоступны. Мы пользуемся услугами тех же мировых лидеров нефтесервиса, что и крупные западные компании.

– Еще в 2007 г. вы создали российский консорциум с «Газпром нефтью», однако до сих пор ничего не слышно о конкретных совместных проектах.

– Думаю, к концу года определимся.

– Почему вы не участвовали в недавнем конкурсе по участкам в НАО, который выиграла «Зарубежнефть»? Ведь это ваш регион.

– Когда мы посмотрели эти месторождения, оказалось, что они геологически очень сложные и требуют больших затрат. Мы не сочли, что получим на них должную отдачу.

– Ваши амбиции в европейском down stream полностью удовлетворены приобретением сицилийских НПЗ или компания продолжит экспансию в этом регионе?

– Думаю, что после покупки этих заводов, а также турецкой автозаправочной сети Akpet мы полностью закрыли свои потребности по маркетингу нефти и нефтепродуктов в Южноевропейском регионе. Теперь на очереди приобретение перерабатывающих мощностей на Севере Европы. Где и что конкретно, пока сказать затрудняюсь.

– Долгосрочная стратегия «Лукойла» предусматривает приобретение НПЗ в Америке. Как с этим?

– Сегодня на рынке есть предложения, мы рассматриваем их, но это уже следующий этап – после Европы.

– Много шума наделало начатое ФАС расследование по поводу подозрений в адрес пяти крупнейших нефтекомпаний в согласованном повышении цен на авиакеросин и дизтопливо. Что вы думаете об этом?

– Это самая сложная тема. Беда в том, что нет четко прописанных параметров нарушения антимонопольного законодательства. Мы считаем, что сегодня российский нефтепродуктовый рынок вполне конкурентен: нет ни одного региона, где присутствовала бы только одна компания, повсюду от пяти до 20–30 продавцов. Сейчас для обвинения в сговоре достаточно одновременного повышения цен участниками рынка. Но цены диктует конъюнктура рынка. Смотрите: сейчас мировые цены пошли вниз, и та же тенденция отмечается на российском рынке. Для обвинений в сговоре должны быть более веские аргументы.

– А что вы думаете о недавнем топливном кризисе в аэропорту «Домодедово»?

– Там не присутствует ни одна нефтяная компания, как следствие – нет четких прогнозов, сколько топлива нужно, на какой период, как меняется потребность в зависимости от сезона. Заметьте, «Пулково», где работаем мы с «Газпром нефтью», почему-то не лихорадит. Поэтому считаю, что авиаперевозчики должны строить долгосрочные отношения непосредственно с производителями керосина. Тогда можно будет заранее планировать и объемы производства и поставок, и ценовые уровни. Думаю, нынешние неприятности «Эйрюнион» проистекают именно из-за отсутствия таких связей. Но мы им помогли: на днях поставили топливо в кредит почти на 140 млн руб.

– То есть вы полагаете, что для стабилизации этого рынка с него нужно удалить торговых посредников?

– Я полагаю, что сертификат качества на топливо в аэропорту должен выдавать его производитель, а не торговый посредник. И так происходит во всем мире. Вы нигде не увидите в роли заправщика мало кому известную компанию.

– Сейчас у всех на слуху конфликт в ТНК-ВР. У «Лукойла» тоже есть иностранный акционер, хотя и не столь крупный, как ВР, так что в этом плане компании схожи. Не возникает ли у вас трений между акционерами?

– Может быть, так и нескромно говорить, но для характеристики наших отношений с ConocoPhillips не нахожу другого слова, кроме «идеальные».

– Не сталкиваются ли интересы партнеров в международной экспансии «Лукойла»?

– Наоборот, мы обдумываем совместные проекты в третьих странах.

– Одна из претензий российской части ТНК-ВР к британской состоит в том, что в компании слишком много иностранных менеджеров, которым слишком много платят. Вы тоже в свое время заявляли, что будете вести кадровый обмен с американцами. Как он построен?

– Не так, как в ТНК-ВР. Мы ежегодно направляем в США на стажировку до 20 менеджеров уровня выше среднего по специальностям, которые нас интересуют. Зарплату им платит «Лукойл». Примерно такое же количество сотрудников американской компании работает у нас в качестве советников – опять же по направлениям, которые, по нашему мнению, в них больше всего нуждаются. Зарплату они получают от ConocoPhillips и в оперативном руководстве «Лукойлом» участия не принимают. В управлении нашей компанией американцы участвуют через своего представителя в совете директоров.

– Вы неоднократно заявляли, что свои свободные деньги вкладываете в акции «Лукойла». Как долго и до какого предела планируете делать это? Какой пакет считаете для себя комфортным? Где та грань, когда скупка акций в личных интересах начнет вредить интересам компании из-за снижения free float?

– Да, вкладываю. Потому что если руководитель компании инвестирует в сторонний бизнес, значит, он не уверен в перспективах своей компании, а это дурной знак инвесторам и акционерам. Никаких пределов себе не ставлю. Сейчас в свободном обращении находится более половины акций «Лукойла». Думаю, что оптимальный free float находится где-то на уровне 55–60%.

– «Лукойл» – участник фонда поддержки олимпийцев России. Как вы считаете, эффективно ли сработал фонд при подготовке нашей команды к прошедшей Олимпиаде?

– Думаю, да. Третье командное место – достаточно хороший результат.

– Каковы взносы компании в этот фонд?

– $3 млн в год.

– Претендует ли «Лукойл» на статус всемирного спонсора Международного олимпийского комитета, так называемого топ-партнера?

– Нет. Считаю, что у нас есть более привлекательные сферы для вложений в спорт внутри России. В частности, мы планируем расширять поддержку автомотоспорта, который напрямую корреспондируется с основной деятельностью компании.

– Намерен ли «Лукойл» стать спонсором Игр в Сочи? Если да, то во что это обойдется компании?

– Обязательно. Но конкретные условия получения этого статуса пока не определены. Со своей стороны «Лукойл» уже разработал программу создания сети олимпийских АЗС. Около 100 заправок международного стандарта будет расположено на федеральных трассах, ведущих в Сочи.

– Тратите ли вы серьезные средства на личное потребление – самолеты, яхты, недвижимость за рубежом?

– У меня очень маленькие потребности. Ничего этого я не имею. В этом плане у меня прочное советское воспитание.

– Вы основатель «Лукойла» и уже достаточно долго возглавляете его. Но нет ничего вечного. Не задумывались, чем будете заниматься, когда отойдете от оперативного управления?

– Конечно, рано или поздно придется уходить на покой, передав компанию достойному преемнику. Возможно, после этого на какое-то время останусь в совете директоров. Когда конкретно это произойдет – планов нет. Пока силы есть, но человеческое здоровье – вещь труднопрогнозируемая.

– Как проводите свободное время? Есть какие-то увлечения?

– С удовольствием играю в теннис, преферанс люблю. Но свободного времени крайне мало, все съедает работа. Наверное, на нефтяном олимпе всего два таких трудоголика и осталось – я да [гендиректор «Сургутнефтегаза» Владимир] Богданов. Никуда не денешься – школа красных директоров.

– Домочадцы чем занимаются?

– Жена полностью посвятила себя семье. В то же время участвует в попечительском совете Нефтегазовой академии им. Губкина. Старшая сестра возглавляет благотворительный фонд «Лукойла». Она заслуженный деятель искусств, много лет проработала в музыкальной редакции Гостелерадио. Сын окончил обычную московскую школу, поступил в Губкинскую академию на специальность «разработка нефтегазовых месторождений». Сейчас окончил 1-й курс, практику проходил в Когалыме. Так что у нас уже устойчивая нефтяная династия сложилась (отец Алекперова тоже был нефтяником. – «Ведомости»). Я очень доволен, что он получает образование в России, и ставлю это в заслугу моей жене.

– То есть ваш сын может унаследовать пост главы империи «Лукойла»?

– Я бы об этом мог только мечтать, я был бы счастлив. Однако не ставлю такую задачу ни перед ним, ни перед собой.

– А к делам в «Лукойле» сына привлекаете?

– Нет. Пусть выучится сначала.