Венеция горит ясно

Название открывшего фестиваль внеконкурсного фильма Burn After Reading Джоэла и Этана Коэнов надо понимать не в смысле «Сжечь после прочтения», а наоборот: применительно к компакт-диску burn означает «скопировать» или (в русском сленге) «нарезать».

Коэны сделали то, чего от них и следовало ожидать: после апокалиптически мрачной картины «Старикам тут не место» разыграли свой излюбленный сюжет о человеческой глупости в регистре комедии.

Дело в том, что клуша из дешевого фитнес-клуба (Фрэнсис Макдорманд) очень хотела сделать липосакцию и подтяжку лица, но ей не хватало денег. Теперь остается подсчитать жертвы и разрушения, которые потребуются для того, чтобы клуша познала радости пластической хирургии, – и Коэны по-гроссмейстерски разыгрывают многоходовый анекдот с участием уволенного за алкоголизм аналитика ЦРУ (беспрестанно матерящийся Джон Малкович), его жены (Тильда Суинтон в амплуа холодной стервы), ее любовника (Джордж Клуни с бородой и замашками провинциального донжуана) и фитнес-инструктора (мелированный Брэд Питт радостно изображает стопроцентного мясомолочного идиота).

Интрига вертится вокруг найденного в раздевалке фитнес-клуба диска с материалами для мемуаров, которые экс-сотрудник ЦРУ пытается сочинять между первой и второй бутылкой виски. Поэтому ключевой вопрос – практически «быть или не быть?» – в версии Коэнов звучит как «Маc или PC?» и задается функционером ФСБ c таким характерным акцентом, что публика дружно валится под кресла. В Burn After Reading идиоты кругом: в чужих постелях и шкафах, спортзалах, спецслужбах США и РФ.

Идиоты – страшная разрушительная сила. Братья, конечно, не подгадывали специально к обострению международной обстановки, просто так вышло, что шутки времен холодной войны вновь актуальны. Короче, кто мыл пульт управления шваброй?

Зато «Горящая равнина» (The Burning Plain) главного дебютанта венецианского конкурса Гильермо Арриаги непробиваемо серьезна. Сев в режиссерское кресло, Арриаги, сценарист фильмов Алехандро Гонсалеса Иньярриту, сделал фильм Иньярриту, только чуть более затянутый и без фирменной дрожащей камеры.

Сценарный принцип, принесший славу дуэту Иньярриту и Арриаги, неизменен: берем жгучую мексиканскую мелодраму, режем ее на куски и переставляем их местами, чтобы эффектно соединить несколько сюжетных линий в одной точке. На сей раз точкой служит горящий трейлер в техасской прерии, где сходятся истории трагического адюльтера и бегства от прошлого. Арриага намеренно затушевывает приметы «вчера» и «сегодня», чтобы зритель как можно дольше не догадывался, в каких отношениях находятся героини Шарлиз Терон и Ким Бейсингер.

Что хорошо: в «Горящей равнине» нет политической спекулятивности «Вавилона», за который Арриага и Иньярриту получили «Золотой глобус». Что плохо: Арриага с привычной расчетливостью жмет на мелодраматические педали. Брошенные дети, воссоединившиеся семьи. У вас уже щиплет в горле?

На этом фоне невероятное уважение вызывает Такеси Китано. Вот кто ничуть не заигрывает со зрительскими ожиданиями. Первые полчаса «Ахиллеса и черепахи» (Akires to kame), пока Китано рассказывает о трудном детстве сироты с мольбертом, кажется, что мэтр преждевременно впал в старческое сюсюканье. Потом с изумлением обнаруживаешь, что это концептуальное кино.

Китано снял трагикомическую историю жизни художника-неудачника, больше того – художника-посредственности. Все, за что он берется – от реализма и импрессионизма до граффити, акционизма и ready made, – глубоко и безнадежно вторично. И тем не менее он истинный художник, жертвующий всем, сжигающий себя ради искусства – однажды буквально. К финалу Китано (играющий пожилого героя сам) попросту стирает вопрос о таланте и бездарности: это не имеет значения.

Художник – это упрямство, верность. Гори все синим пламенем, я буду продолжать. ВЕНЕЦИЯ