Вечность и фикции
«Ворота» в Пушкинском открывают большую ретроспективу Ильи Кабакова. Художник, не приезжавший в родную Москву 20 лет, кажется, хотел сказать этой инсталляцией нечто важное, но услышит ли его публика?Последние. Илья Кабаков
художник. Последние работы художника – это последняя глава в толстой монографии об описываемом авторе. И это наиболее аппетитный и желанный кусок всей книги.
Ретроспектива Кабакова – событие художественно значительное и очень пиароемкое. Сама по себе она не имела бы мощного резонанса, если бы второй площадкой для ретроспективы не стал Центр современной культуры «Гараж» Дарьи Жуковой.
Вообще, у мероприятия под названием «Илья и Эмилия Кабаковы. Альтернативная история искусств и другие проекты» много организаторов, соорганизаторов, партнеров и консультантов. Как только стало известно о выходе Дарьи Жуковой на арт-сцену, за кулисами завязалась нешуточная борьба за право оказать подруге Романа Абрамовича интеллектуальную и организационную поддержку в трате денег на искусство.
В результате первый выход происходит по высшему разряду – приглашен самый почитаемый из живущих русский художник, «Гараж» входит в арт-свет совместным проектом с самым почитаемым московским музеем и самой (пока) модной столичной арт-площадкой – Винзаводом, где откроется третья часть ретроспективы. Вот только восторженные зрители не предусмотрены.
Нечто подобное, правда, уже происходило. Три года назад Илья Кабаков после долгого отсутствия вернулся на родину выставкой в Эрмитаже, организованной тогда начинающей галеристкой и женой бизнесмена Стеллой Кесаевой. Но об этом на пресс-конференции в Пушкинском никто не вспомнил.
Да и Илья Кабаков держался в Москве не как в Питере – три года назад за него почти на все вопросы отвечала жена и соавтор Эмилия, а в Пушкинском художник охотно и взволнованно говорил сам.
Этот музей, рассказывал Кабаков, был для целого поколения интеллигентных людей и художников местом спасения, раем и оазисом, входом в мир возвышенного, он давал им импульс для другой, не обыденной и убогой жизни. Ауре вечности вокруг музея, предчувствию входа в мир возвышенного и посвящены «Ворота».
Они относятся к циклу «Последние работы художника». У каждого автора, объяснил Кабаков, есть последние работы, итожащие его творчество. Делать их сейчас – это, конечно, своего рода фикция, ведь жизнь продолжается, но ради высокой идеи творить фикции можно.
Кабаков всегда так и поступал, на то он и классик концептуализма, чтобы создавать фиктивные миры как альтернативу реальности. И «Ворота» очень хорошее – глубокое и сентиментальное – произведение, характерное для этого большого художника.
Инсталляция состоит из нескольких десятков холстов, в углу которых на разных – от очень бледного до густо-синего – фонах написаны маленькие смутно различимые ворота. Из больших натуральных дверей, открытых в сторону реального музея (залов постоянной экспозиции Галереи искусства стран Европы и Америки). И как всегда у Кабакова – текстов, передающих возможные внутренние монологи вглядывающихся в изображенное на картинах людей: «Они появляются в облике видения, как обозначение только выхода, но не входа», «Когда пристально вглядываешься в это видение, оказывается, это не двери и не арки, а триумфальные ворота».
Илья Кабаков обращается не столько к глазу и уж вовсе не к уму, а к чувствам зрителя, к его грезам, мечтам, эмоциональному опыту. Возможно, тем, кто никогда не испытывал трепета перед входом в музей, не слышал в его залах дыхания вечности, не прятался там от жизни и самого себя, эти «Ворота» и не откроются.
Вообще, как известно, произведения искусства трудно прочувствовать без готовности вступить в диалог с художником, без желания его понять. Кто не ждет волшебства, тот его и не заметит.
На нынешней ретроспективе Кабакова прислушаться к художнику трудно. Мешает шум: помянутые Эмилией Кабаковой (она в союзе Кабаковых отвечает за земное, а ее муж – за вечное, хотя кто его знает, как оно на самом деле) на пресс-конференции «средства Романа Абрамовича», амбиции организаторов, трескотня информационных спонсоров, гадание на тему отсутствия на вернисаже директора Пушкинского музея (Антоновой нет в Москве).
Но – и опыт Стеллы Кесаевой в Эрмитаже тому подтверждение – может пройти пара-тройка лет, и о богатых спонсорах и их спутницах-галеристках на очередной выставке Ильи Кабакова никто не вспомнит. Потому что он-то уже понял, как войти в ворота, открытые в вечность. Ну а пока главный ньюсмейкер ретроспективы Ильи Кабакова в Москве – Даша Жукова.