После заката

«Век помрачения» (L’Age des tenebres) канадского классика Дени Аркана напоминает разговор из анекдота про пессимиста и оптимиста: «Хуже быть уже не может». – «Да не расстраивайся: может!»
Outnow.ch

Дени Аркан занят любимым делом: продолжает наблюдать за распадом западной цивилизации из своего квебекского окна. Дела идут все безнадежней: в «Закате американской империи» (1986) университетские интеллектуалы рассуждали о свободе, сексе и крахе левых идей, в «Нашествии варваров» (2003) они же, постаревшие на семнадцать лет, провожали в последний путь самого жизнелюбивого из своей компании, аранжируя эвтаназию в стиле древнеримских патрициев: в окружении лучших друзей и любимых женщин. Но всё еще хорохорились: один профессор, например, женился на молодой блондинке, глупой, но сексуальной. Теперь, в финальной части трилогии, профессор приходит в отдел социальной защиты граждан жаловаться на то, что блондинка с ним развелась, забрав детей и квартиру, и, несмотря на высокую зарплату, он нищий, потому что 80% дохода уходит на алименты.

Нашел к кому обратиться: сидящий в отделе соцзащиты герой «Века помрачения» – один из самых никчемных людей в Квебеке. Пока его энергичная жена повышает продажи недвижимости, а безразличные дочки жуют музыкальный баблгам, Жан-Марк (Марк Лябреш) два с лишним часа на автомобиле, электричке и метро добирается до расположенного на стадионе офиса, чтобы выслушивать людей, которым хуже, чем ему, объяснять жалобщикам, что так уж устроена система, и уплывать в мир фантазий, где Жан-Марку вручают Гонкуровскую премию, телезвезды ластятся к нему под душем, журналистки, вместо интервью, спешат спустить трусы, а стерва начальница становится сексуальной рабыней.

Реальность, однако, забавнее. Если «Век помрачения» – гротеск и антиутопия, то лишь на самую малость. Слово «негр» запрещено, курильщиков-госслужащих ловит антитабачная полиция с собаками, радио и газеты бесконечно транслируют новости о преступлениях, эпидемиях и несчастных случаях, самоубийство в квартире резко снижает ее рыночную стоимость, человек, которому отдавило ноги упавшим фонарем, должен платить за порчу госимущества. В этих рассыпанных по сюжету шпильках не так уж много преувеличения, а злости и печали примерно поровну: Дени Аркан – один из самых грустных сатириков на свете. Или один из самых язвительных меланхоликов. Не волнуйтесь, подбадривает он нас каждым новым фильмом: все будет еще хуже.

Главное – любые попытки бегства смехотворны. Как фантазии фрустрированного госслужащего, мнящего себя Цезарем или медиазнаменитостью. Как идиотские игры толкиенистов, затаскивающих героя на рыцарский турнир и находящих отдушину от диктатуры офисной корректности в карнавальных призывах к новому крестовому походу против мусульман (попробуй скажи такое на работе). И хотя в финале режиссер вспоминает вольтерьянскую максиму «возделывать свой сад», выход вряд ли стоит искать здесь.

Дени Аркан не устает повторять, что цивилизация доживает последние дни, великие идеи давно дискредитированы, варвары пришли, век помрачения наступил, мы все состаримся и умрем, причем непременно мучительно. Но констатирует все эти безотрадные факты с такой трагикомической интонацией, что остается лишь принять их как сезонный насморк.

Вам еще так плохо или уже настолько смешно, что, когда вы наконец-то чихнете, никто не поймет, отчего у вас в глазах слезы.