Айрат Хайруллин: «На третьем курсе заработал на машину», - Айрат Хайруллин, депутат Госдумы, совладелец «Эдельвейс групп»

В 2006 г. Айрат Хайруллин и его брат продали пивоваренный завод «Красный Восток» турецкой группе Efes, но с производством не расстались. Теперь Хайруллины увлечены производством молока. И уже являются его крупнейшими промышленными производителями в России. В интервью «Ведомостям» Айрат Хайруллин рассказал, почему не надо бояться инвестировать в сельское хозяйство, показывать богатство и знакомить своих детей с «самой черной» работой.

– Эффективна ли существующая система господдержки сельского хозяйства?

– В абсолютных цифрах она до сих пор недостаточна. Евросоюз 2–3 года назад на это тратил 60 млрд евро, на будущий год они рассматривают 83 млрд. А в ситуации, когда цены на минудобрения, на топливо растут и мы при этом не хотим, чтобы дорожало продовольствие, сельское хозяйство оказывается между молотом и наковальней. В среднем 53% своих доходов россияне тратят на продовольствие. А если цены растут, это вызывает непонимание и негодование. На будущий год мы договорились с Минфином, что бюджет федеральной поддержки сельского хозяйства будет 118 млрд руб. В этом году – 89 млрд руб., в прошлом было 49 млрд руб. Подвижки есть, но они недостаточны. Россия должна стать крупнейшим в мире игроком на продовольственном рынке, и правительство должно об этом думать. Мы со своими ресурсами способны кормить 1,3 млрд человек. Россия всегда была аграрной страной. Есть прямая связь между разрушением сельского хозяйства и демографической ситуацией. Сельская пара в среднем, по статистике, женится в 20 лет и в среднем имеет трех детей, девять внуков, 27 правнуков, 81 праправнука, 243 прапраправнука. Итого: 363 человека потомства за 100 лет. Городская пара в 25 лет женится, один ребенок, один внук, один правнук, один праправнук – все. То есть четыре человека потомства за 100 лет. Но сегодня из 28% граждан, проживающих на селе, 65–70% – пенсионеры, 15% – работники бюджетной сферы, 10–15% – инвалиды и «потерянные» люди. И только порядка 10% – работники сельского хозяйства, обеспечивающие вышеприведенный демографический эффект. Я с 1991 по 2003 г. создал 15 326 рабочих мест и горжусь этим. Я не занимался приватизацией, а строил заводы, работая на импортозамещение товаров. Когда начал вникать в проблему сельского хозяйства, увидел, что такой добавочной стоимости не создается ни в одной отрасли народного хозяйства. Тогда проект охватывал шесть районов Татарстана, сегодня – уже восемь. Исторически на этих территориях всегда было большое население, но уже к 2004 г. осталось, например, в Алькеевском районе всего 24 000 человек, и численность населения каждый год уменьшалась на 1000 человек. В 2003 г. я начал инвестиции, в 2004 г. начали работу первые мегафермы. Сегодня там работает четыре из 10 работающих у «КВАгро» мегафермы, и каждый год численность населения растет на 1000 человек. Каждый год рождается на 50–60 детей больше. Начали возвращаться те, кто раньше убежал из деревни, потому что в молочном животноводстве на каждый гектар пашни, даже при современных технологиях, занято в 50 раз больше работников, чем в производстве зерна.

– Существенная доля средств в рамках нацпроекта и госпрограммы пошла на субсидирование процентной ставки по банковским кредитам. Как быть с усиливающимся риском невозврата этих кредитов?

– Сельское хозяйство – очень капиталоемкая отрасль. Я бы все-таки на месте государства компенсировал часть инвестиционных расходов, сразу снизив себестоимость продовольствия. Была бы создана подушка безопасности, не все должно строиться на кредитные деньги. Но, с другой стороны, поддержка государства определена в форме компенсации процентной ставки, и схема эта понятна. Государство не хочет повторять ошибки советского прошлого, когда списывали долги. Поэтому когда мы сейчас субсидируем процентную ставку, мы учим людей считать деньги. Прямые затраты на производство 1 л молока на современных предприятиях, построенных в рамках нацпроекта, которые поддерживает государство, – всего 6–6,2 руб., включая корма, зарплату и все остальное. Сегодня в любой деревне, получая 8000 руб. в месяц, люди счастливы. По сравнению с городом деньги мизерные, а если вы будете платить 10 000 руб., вы просто удивитесь тому, что через 5–6 лет деревня воспрянет, все заброшенные дома будут покрашены. Еще 7–9 руб. в каждом литре молока – это инвестиционные затраты: например, издержки на приобретение хорошей коровы – это 4–4,5 руб. на 1 л. Получается, что производственная себестоимость 1 л молока – не ниже 14 руб. Вы идете в магазин и видите, что 1 л молока стоит 30–50 руб. Вы удивитесь, но производители молока с этой цены нынешним летом получали всего 6–8 руб за 1 л. Это позволяет покрыть только прямые затраты, так что риск, безусловно, есть. Но проблема усложняется тем, что в молочном секторе в целом у нас неправильно выстроен производственный процесс: пик производства молока приходится на лето, а потребление молочных продуктов – на зиму. Зимнее производство молока в 1,8 раза меньше, чем летом. В Европе себестоимость по прямым затратам такого же молока, как у нас, – 15 руб, а у нас – 6,2 руб. Но чтобы иметь возможность производить много такого дешевого молока, надо просто построить эту ферму, закупить оборудование, коров, а дальше процесс сам пойдет, и не нужны будут никакие кредиты. Роль государства именно в том, чтобы запустить процесс.

– В 2007–2008 гг. по инициативе Минсельхоза были временно заморожены отпускные цены и розничные надбавки на ряд товаров. Как вы относитесь к идее фиксировать цены и надбавки на ряд продуктов на постоянной основе?

– На эту проблему надо смотреть шире. У нас в стране есть категория людей, которым по тем или иным причинам не хватает денег на существование. Причины возникновения этой категории людей разные. Сегодня дискутируется и тема продовольственных карточек, но это, по-моему, очень оскорбительное выражение. Все это легко решается. Государство может поддержать граждан за счет того, что будет перечислять зарплаты на пластиковую карточку, и человек может пойти и на эти деньги купить не бутылку водки, а пакет молока. Эта система работает и в США, и в Европе. Я считаю, что мы немного денег потеряем, если будем поддерживать малообеспеченные слои.

– Сколько земель вы сейчас контролируете?

– В Татарстане было 204 000 га, плюс 113 000 га, которые меня попросил включить в проект и развить, дав людям работу, президент Татарстана. Всего будет 311 000 га. 50 000 га в Курской и Воронежской областях, Тамбове и Ульяновске примерно по 40 000 га. То есть вместе это около 440 000 га. Нужно мне это или нет? Лично мне это не надо, какая бы капитализация у этой земли ни была. Но получилось так, что просят люди, и я не могу отказать. Хотите верьте – хотите нет. Когда я начинал проект, моя идея была в другом. Зеленодольский район Республики Татарстан разделяется рекой Волгой. Глава администрации, сидя в своем кабинете, видит ту территорию, которая за рекой (в том месте ее ширина – 6 км). От его кабинета до территории на другом берегу меньше 10 км, но, чтобы ему туда приехать, нужно объезжать 150 км через мост. Поэтому территория на другом берегу постепенно стала депрессивной. Исторически это был совсем другой сельскохозяйственный район, но потом провели оптимизацию, соединили два района – в итоге получилось очень плохо. Когда я понял, что для моих молочных заводов не хватает молока, я решил построить мегафермы в чистом поле. На рынке тогда не было качественного молока, а мне кроме продукции, которую мы поставляли по доступной цене, нужно было производить продукцию премиум-класса. Я пошел в феврале 2003 г. разговаривать с руководством Татарстана, объяснив: «Понимаете, у меня есть такая мечта – чтобы, когда подлетаешь на самолете, сразу было видно, что здесь начался Татарстан. Чтобы сразу было видно, где поля ухожены». Когда я начал этот проект, ко мне сразу обратился глава администрации соседнего Вехнеуслонского района, самого депрессивного, там вообще тогда почти сельского хозяйства не осталось, практически все земли были брошены, и по-мужски уговорил присоединиться к начатому проекту. В итоге за четыре года Вехнеуслонский район занял 1-е место по производству молока в Татарстане и по многим другим показателям, на 2-м месте – Зеленодольский, на 3-м – Алькеевский и т. д. Все районы, вошедшие в проект «Красный восток агро» и бывшие на последнем месте по многим производственным показателям, сегодня на 1-м. Один Алькеевский район сейчас производит молока больше, чем Самарская и Ульяновская области, вместе взятые.

– Как вам это удалось так быстро?

– Многие думают, что сельское хозяйство развивают долго и трудно, потому что корова рожает теленка, как человек, через девять месяцев. Потом через 15 месяцев мы осеменяем эту телку, и через девять месяцев она становится коровой, т. е. цикл действительно длинный. Но в компании за пять лет производство молока увеличилось с 11 до 500 т в сутки. В следующий год оно увеличится с 500 до 1000 т, в последующий – до 1500 т.

– Но вы же депутат...

– Конечно, поэтому у проекта агрохолдинга «КВАгро» есть менеджмент, управляющий компанией. Для меня сельское хозяйство – это прикладной материал. Я работаю в Госдуме, в комитете по аграрным вопросам, и при этом могу видеть и приводить вам все цифры аргументированно, из бухгалтерского баланса, из анализа реальной хозяйственной деятельности. По большому счету я больше не хотел развивать этот проект, я хотел до избрания в Думу иметь 50 000–60 000 га земли. Я знал, что если я здесь начну сельскохозпроект, то если один, например, что-то украдет, то другой его обязательно покроет, я просто разорюсь, потому что в Алькееве живут очень дружные люди, которые всегда друг друга поддерживают и не выдают. Но президент Шаймиев попросил меня помочь. Как я пришел в Тамбовскую область? Олег Иванович Бетин приехал со мной встретиться аж в Германию на Зеленую неделю – меня это очень подкупило. У нас состоялась встреча и знакомство, я понял, насколько этот человек любит свою родину, насколько он местный человек, насколько сегодня Тамбовская область требует инвестиций, она заброшена, у нее нет своих внутренних ресурсов, и насколько он заинтересован, чтобы его родной край поднялся. К тому же в Тамбовской области можно успешно выращивать те сельскохозяйственные культуры, которым не хватает тепла у нас в Татарстане, например, подсолнечник. Поэтому я дал согласие на создание инвестиционного проекта в Тамбовской области. Но в Татарстане власти подумали: наверное, Хайруллин идет за пределы республики, потому что ему не хватает земли. В результате нас состоялся разговор с Шаймиевым, он сказал: «я Вас попрошу, Вы еще займитесь, даже у нас в такой развитой республике есть депрессивные территории, которые надо развивать». Поэтому я нехотя дал согласие, что еще 113 000 га земли компания «Красный Восток Агро» возьмет на себя. Почему я не хотел? Потому что это требует колоссальных инвестиций и огромного количества времени.

– Сколько Вы всего инвестировали в сельское хозяйство?

– В общей сложности 18 млрд руб, из которых около 10 млрд – лично мои деньги.

– От продажи пивоваренного бизнеса?

– Я продал пивоваренный бизнес, переработку молока, у меня остались другие направления бизнеса, которые генерируют деньги, которые мы продолжаем инвестировать в сельское хозяйство. Но чтобы 113 000 га поднять, нужно еще порядка 10-11 млрд руб. Невозможно расти бесконечно и я не хочу быть никаким монополистом. Но уже дошло до того, что каждый четвертый литр товарного молока в республике производит «Красный Восток Агро», созданная в 2003 года с нуля. И с теми темпами, которые заданы, через два года 40% товарного молока в республике будет производить одна компания. Одна компания уже производит молока больше, чем 56 субъектов федерации.

– Какая доля ваших земель обрабатывается?

– Все земли, которые есть в собственности «Красный Восток Агро», 100% обрабатываются. В этом году только залежей, заброшенных земель, на которых кое-где росли деревья в руку толщиной, которые не обрабатывались от 5 до 15 лет, введено в оборот около 30 000 га в Тамбове, порядка 5000 га в Курской области, около 9 000 в Воронежской, порядка 18 000 в Татарстане, 19 000 в Ульяновской области – всего 62 000 га.

– Какая часть земель находится в собственности?

– Я запрещаю менеджерам работать на арендованной земле. Это вопрос финансовой ответственности. Когда брошенная никому не нужная земля возвращается в оборот, собственник этой земли тут же начинает считать доходы, которые арендатор получает. Он не думает о том, что у него вообще эту землю должны были по закону отнять за то, что он ее три года не обрабатывал. Он считает математику, которая получается в результате этих огромных инвестиций, не думая о том, что для того, чтобы получить такие деньги, нужно наладить бизнес-процесс, закупить современные технологии, еще и людей научить. Я развитием сельского хозяйства занимаюсь очень серьезно, у меня два вертолета, за четыре года я 2000 часов над полями налетал. Облетал по несколько раз практически все губернии в Европейской части России. Я сам делаю в среднем 120 взлетов и посадок в день. Сажаю в вертолет руководителей проектов – и начинаю показывать им. Я же все-таки собственник и мне нужно, чтобы сельхозбизнес был выстроен эффективно. А для этого нужно с людьми постоянно общаться, учить их тому, что мы живем в рыночных условиях и те затраты, которые менеджмент осуществляет в течение года, они должны по итогам года хотя бы вернуть, не говоря уже о том, чтобы прибыль принести. Например, компания «КВАгро» была создана на базе 62 колхозов, 11 т молока тогда производили в день, сейчас 500 т, по зерну в 20 раз увеличен объем производства, по говядине – в 15. И это все за пять лет.

– Производство говядины – это самостоятельный бизнес или побочный проект молочного скотоводства?

– У каждой коровы есть микрочип, с помощью которого на «Красном Востоке» считают ее эффективность. Сегодня у компании 60 000 голов КРС, из них 25 000 дают молоко – и по каждой из них управляющие знают эффективность. Если корова перестает быть эффективной, то ее отправляют на мясо. Не всякая сможет давать по 10 000 л в год. Зачем ее содержать, если она дает менее 4 000 л молока в год? Второе – возраст. Пика надоев корова достигает к третьей лактации, затем животное стареет. Дальше – как и у людей, у коров рождается примерно половина бычков, половина телочек. «КВ Агро» достаточно эффективно экспериментирует с секстированной спермой – из спермы удаляются сперматозоиды, которые отвечают за рождение бычка. Эта технология в десятки раз дороже в работе, чем обычная, но рожденная телочка стоит 30 000 руб, а бычок – 3 000 руб. К тому же производство растет с каждым годом и людей в будущем будет требоваться все больше, но чтобы сейчас люди не уехали и не деградировали, компанией где-то в убыток себе, были созданы откормочные площадки для бычков – там примерно на грани рентабельности производится говядина. А жители, которые живут в деревне, не считают за труд растить у себя и в личном хозяйстве бычка. За полтора года откормил бычка, за 25 000 руб. продал – для них это огромные деньги. В компании 12-15 000 бычков каждый год рождается. Ну, пускай 1 000 будет оставлена на племенные цели. Получается, что 5200 т телятины производится только за счет бычков от молочных коров.

– Каков размер стада компании «Красный Восток Агро» сейчас?

– 60 000 голов КРС, но оно каждый день увеличивается. Через полтора-два года с учетом выхода на полную мощность тех ферм, которые уже есть, и тех, которые планируется построить будет 140 000. Сейчас у компании «Красный Восток Агро» есть мегафермы в Татарстане, в сентябре открылась мегаферма в Ульяновске. Будет в Тамбове и, возможно, в Воронеже. Я вообще был уверен, что буду заниматься животноводством только в Татарстане. Но вот встреча с Олегом Ивановичем [Бетиным] произошла – и мы взялись. Это родилось и рационально, и эмоционально.

– В Европе самые крупные фермы – 1200 голов. Вы говорите, что у компании есть фермы больше чем по 6000 голов. Почему?

– В Ульяновске 26 сентября запустилась мегаферма, это самый большой в мире проект. С выходом на проектную мощность там будет 7 800 коров и доильный зал на 120 коров единовременного доения. Представляете, каждые 12 мин. доится 120 коров! И так 24 часа без остановки. В Европе нет ни одной фермы на 2400 голов, на 1200 есть всего несколько. Потому что,средняя европейская ферма сегодня очень маленькая – 8 га земли. Более крупные мегафермы развиваются в Америке, Канаде, Австралии, Новой Зеландии. Когда я начинал в 2003 г, я думал, что будет построено 12 мегаферм по 500 дойных коров. Но обнаружилось несколько проблем. На каждой ферме должны быть ветеринары, осеменаторы и много других специалистов. Когда я посчитал, получилось, что удельный вес косвенных затрат на литр молока при 500 головах больше, чем на большой ферме. А когда «КВ Агро» начинала работу – специалистов вообще не было. Выяснилось, что для эффективной работы надо делать ферму на 2500 коров. Поэтому первые мегафермы я начал проектировать на 2500 коров. Посчитал, что подвести газ, создать кормовую базу, дорогу – опять дорого. В итоге после всех подсчетов оказалось, что оптимальный размер мегафермы – 5000-6000 голов. Сейчас у компании как раз такие. Все это начинает работать как завод, и есть специалисты по каждой проблеме и всем болезням. Сейчас у «КВ Агро» есть ферма, на которой через 1,5-2 года будет 7800 коров. Предел определяется возможностью утилизировать навоз и возможностью заготовки кормов. Меньше, чем 2500 коров, мегаферму вообще никому не рекомендовал бы строить.

– Вы занялись сельским хозяйством, потому что Ваши родители – аграрии?

– Я сам закончил экономический факультет сельскохозяйственной академии с красным дипломом, поэтому знаю систему. Мама заслуженный агроном, она работала всю жизнь в сельском хозяйстве, а я с детства бывал у бабушки в деревне, и первые деньги я в шестом классе заработал в колхозе во время летних каникул. Больше, чем у меня мама тогда зарабатывала.

– Что Вы делали?

– Разную работу. Пока мои сверстники три месяца просто отдыхали, я после шестого класса зарабатывал от 86 до 120 руб в месяц, и больше 300 рублей в итоге привез домой. Это был 1983 год. Зарплата инженера с высшим образованием тогда была 120 руб. в месяц. Знаете, у нас есть такое выражение на татарском языке, оно в переводе на русский звучит «колхоз – это река, а я в лодке плыву по ней». Когда в 85 году началась перестройка, я подумал, что вот наконец мы сейчас пойдем строить рыночную экономику. А получилось так, что мы просто взяли и разрушили все сельское хозяйство, а вместе с ним и всю внутреннюю экономику. Вы не представляете, насколько огромен у нас сегодня ресурс стоимости земли. В Европе сегодня в год аренда пашни не менее 500 евро, а если земля хорошая, плодородная – 1000-1200 евро. Но если захотите купить, то в Голландии это будет стоить 40 000 евро, а ближе к востоку вы не купите меньше, чем за 20 000 евро. Когда сельское хозяйство встрепенется в РФ, минимум 4000-5000 евро будет стоить 1 га земли.

– Как Вы начинали бизнес?

– Это был 89-90 год. Когда я учился в институте, мне предложили два варианта практики: или ехать в колхоз строить коровники в стройотряд, или работать на поезде. Я люблю путешествовать – выбрал поезд. В то время были серьезные перекосы в поставках продуктов питания. То, что произрастало в Узбекистане, не могли привезти в Татарстан, Самару, Ульяновск. Машины боялись через Казахстан ехать – кругом были одни разбойники. Уезжает поезд – подходят и слезно просят: сынок, возьми посылку. Ну что не отвезти, жалко что ли? А потом пришла идея: если КАМАЗы не могут ехать, давай попробуем на поезде? Конечно, РЖД сегодня может на меня за это обидеться, но тогда во – первых, его не было, а во-вторых, об этом вообще никто не думал. Доходило до того, что мы в день проходящими поездами перевозили объем, равный трем-четырем КАМАЗам. Я, учась на третьем курсе, таким образом мог позволить себе новую машину купить. Это такие деньги по тем временам были! Я никогда не занимался фарцовкой, не стоял на рынке, я всегда старался делать масштабно. А свой первый миллион долларов в 21 год заработал – почему не гордиться этим?

– Журнал Forbes в 2005 г. оценивал Ваше состояние в $600 млн, а журнал «Финанс» – в 2006 в $705. Сколько сейчас?

– Хотите верьте – хотите нет, я сам никогда этого не считаю. Окружающие люди считают меня скромным человеком. Есть, конечно, некоторые моменты, которые может быть не присущи скромному человеку. Например, когда я увидел, что многие чиновники и бизнесмены в 90-х годах начали покупать собственность за границей, меня это очень сильно раздражало. Я думал: ну почему вы не вкладываете в свою территорию? Я взял в центре города Казани 1,5 га земли в самом сейчас дорогом месте – на берегу реки. Тогда это было недооценено, никому не интересно, это была лодочная станция. Одних КАМАЗов с песком для засыпки пригнал туда 11 000, чтобы вывести мусор, привести в порядок. Построил огромный дом – 4900 кв. м с 26 метровым бассейном и объявил, что это мой личный дом. Такой вызов. В 1998 г, в год кризиса, я это сделал. Я сказал, что это мой личный дом, всем, не стесняясь. Ну, если Хайруллину можно, значит и другим, получается, можно? После этого люди, которые зарабатывали деньги, без боязни начали оформлять собственность на себя. Постепенно даже чиновники, которые имели какие-то доходы, перестали оформлять на третьих лиц – хорошее движение в республике получилось. Чуть позже на высоком берегу Волги я построил огромную свою летнюю резиденцию – с бассейном 40 м, сад, 30% территории примыкает к реке... Летят самолеты, плывут корабли – привет Мальчишу, знаете? Этим я показал, что не надо бояться. Если здесь это строится – значит, государство эти инвестиции охраняет.

– У Вас есть яхта?

– Ну, есть яхта, ну что обсуждать? Я в 2001 г привез самую большую тогда яхту, чтобы опять же подчеркнуть, что это можно делать. Сейчас уже есть и больше яхты, но целесообразности в этом нет – покупать что-то, чтобы убедить, что у меня яхта на метр длиннее, очень неправильно. Это бред полный, глупость, ненужное соревнование. Другое дело, что привезти, честно растаможить, показать, что это есть в России, давайте не будем держать где-то в Средиземном море, привезем сюда. Вроде бы не отнимают, вроде бы все честно. Заплатишь, конечно, 40% за растаможку, но это же твое. Надо не бояться, кто-то должен это начинать. Так вот, почему я в 1998 г не заехал в новый дом. У нас в Казани очень долго действовала программа ликвидации ветхого жилья. В самое трудное время, в 1995 г. мы стартовали и в 2002 г завершили. Я лично своих денег на эту программу порядка $8 млн. отдал. Это было очень тяжелое время: зарплату не платили, в 1998 г кризис... Шаймиев собрал руководство республики и руководителей предприятий и показал исторический центр города: обветшалые дома, все удобства снаружи, бардак и вся преступность там. За время действия программы 33 000 квартир были выделены бесплатно тем, кто никогда другим путем собственником жилья не станет. При этом мы в 2000-2001 г еще и сформировали рынок жилья в республике. Поскольку квартиры давали бесплатно, кто-то прописывал к себе родственников, кто-то женился, в итоге получили квартир больше, чем полагалось. Когда на рынке появились свободные квартиры, их начали продавать, внаем сдавать. И вот тогда в 1998 году я сказал своим близким, что перееду в этот дом только тогда, когда мы закончим программу ликвидации ветхого жилья – для меня это был принцип. Но так получилось, что я себе построил другой дом в экологически чистой заповедной зоне очень близко от Казани. И мне настолько нравится жить в лесу, что в том доме в центре Казани я не ночевал даже ни разу.

– Девелопментом не занимаетесь?

– Как не заниматься...Занялся еще в 1997 году. Есть строительная организация, очень большая – на 2-3 млрд. руб. в год строит заводы в стране, сельскохозяйственные объекты: мегафермы, элеваторы, откормочные плащадки. Жилье не строит, потому что это очень просто: построить и продать. Вообще все направления бизнеса, которые я создал, были разделены на сельское хозяйство и не сельское хозяйство. У нас очень крепкая семья, у меня есть старший брат, мы в семье не делим никакие деньги, живем вместе. Сельское хозяйство я всегда сопровождаю. Сельское хозяйство – это больше, чем бизнес, это основа государства. Здесь трудно даже понять, где проходит грань между частным бизнесом и задачами государства. Поэтому я сегодня живу сельским хозяйством. А есть еще «не сельское хозяйство», там тоже много предприятий. Очень хороший банк – «Энергобанк», он по активам не очень большой, но очень надежный. Есть страховая компания «Талисман». Много сохранилось различных производств, которые были давно созданы – кондитерская фабрика, производство газированных напитков. Есть прекрасная гостиница «Шаляпин-Палас». В октябре будет запущена самая большая в Казани гостиница – «Гранд Отель Казан»... Много разных проектов. Но если Вы сейчас спросите, я даже не скажу, сколько у меня сотен тысяч метров в собственности... Может, миллион, может, больше. Просто всем этим занимается мой старший брат. Рассматриваются варианты ПИФов недвижимости, потому что это хорошо для финансового рынка. Все это развивается на деньги, которые генерируют правильно построенные в свое время направления.

– Вы говорите, что бизнесы разделены на сельское хозяйство и не сельское хозяйство. Это значит, что они консолидированы в двух компаниях?

– Компаний очень много. Есть управляющая компания агрохолдинга, который разделен на «Красный Восток Агро» (производство молока и племенной продукции), два предприятия «Племенное дело Закамье» и «Племенное дело Заволжье», между которыми 300 км (выращивание только племенной продукции), есть компания «Мясо» (производство говядины), есть «Восток Зернопродукт» (производство растениеводческой продукции). Все это сделано таким образом, чтобы банк или любой кредитор мог прийти и посмотреть на прозрачную структуру. Есть компания «Эдельвейс Групп», которая владеет недвижимостью и имуществом, есть компании, которые занимаются операционной деятельностью. Мы с братом никогда не работали с кипрскими трастами и оффшорами, хотя сегодня все так делают.

– Вы управляете бизнесом?

– Этим занимается менеджмент, я прямым управлением не занимаюсь. Мне это государство запрещает. Я депутат Госдумы, и вообще человек по правилам, я стараюсь все делать, как положено, не нарушать правила движения, улицу переходить на положенный свет. Это может показаться смешно, но мы все должны начать с себя, когда мы пишем какие-то законы или что-то требуем к выполнению от других людей, мы должны сначала задать себе вопрос: а сами мы это соблюдаем? Если каждый гражданин России поступит так, то я считаю, что правовое государство мы построим с вами более быстрым эволюционным путем, нам революции больше не надо.

– Кто управляет компаниями? Члены Вашей семьи?

– Мой старший брат, я ему передал все доверенности. Я же сказал, у нас только жены разные. Компании развивались эволюционным путем, у нас нет ни одного человека, которого бы мы за большие деньги пригласили из другой компании. Со всеми недостатками и преимуществами все эти люди выросли в нашей компании и очень приятно, что у многих одна запись в трудовой книжке – с 1991 года. Когда люди проходят все этапы в компании, они знают слабые места внутри компании и сильные места на рынке.

– А Ваши дети бизнесом интересуются?

– Девочка пошла только в первый класс, ей пока рано. А два пацана (старший в 10м классе, средний в 7м) один три года, другой два на ферме отработали. Самую черную работу выполняли – убирали навоз, ухаживали за телятами. Для них было большим повышением, когда их подняли с подсобного работника до скотника. Я предложил – они согласились. Нам хотелось, чтобы наши дети получили разносторонний взгляд на жизнь. В этом году старший ходит в банк работать. Его вроде хвалят. Мне приятно. Чему учиться и кем стать – пусть сами решают.

– Сколько стоит весь Ваш бизнес?

– Стоимость компании равна той цене, которую за нее готов заплатить покупатель. В следующем году мы, наверное, будем выводить на биржу нашу сельскохозяйственную компанию. Когда мы начали оценивать «Красный Восток Агро», оказалось, что к весне 2009 г. она будет стоить в диапазоне $1,5-2 млрд. В этом бизнесе все прозрачно и товары, которые он производит, не слишком подвержены ценовым колебаниям – как ни крути, и молоко, и зерно нужны, а значит, цены на них будут «гулять» в диапазоне между себестоимостью и хорошей прибылью. Для России очень важно сейчас понять, что сельскохозяйственные компании, если они правильно выстроены, всегда будут иметь высокую капитализацию. Сколько стоит весь бизнес, очень сложно сказать, я не считал. Но больше, чем я кушаю в день, я не съем. Мой стандартный завтрак – стакан кефира, 200 г натурального творога и чашка чаю. Пообедать могу в дорогом ресторане, но дома мне больше нравится. Никому из нас очень много не нужно.

– Вы планируете IPO, потому что компании требуются деньги на развитие?

– Для меня важно, чтобы компания была публичной, чтобы больше финансовых инструментов можно было вовлечь в сельское хозяйство России в целом. Появится еще одна компания, которая сможет показать, какова реальная себестоимость производства тонны зерна, молока и т.д.. Получится или нет – покажет время. На биржу мы будем выводить только сельское хозяйство. Мы не заинтересованы, чтобы ее очень высоко оценили. Пусть богатеют инвесторы, которые станут акционерами. Я увидел, что если IPO «Красного Востока Агро» произойдет, это будет выгодно экономике страны. Если мы деньги получим, мы все равно их все вложим в сельское хозяйство.

– Будете ли продавать розничную сеть «Эдельвейс»?

– Нет, наверное. Не то, чтобы мы планировали ее продать. Нас постоянно уговаривали и атаковали. Мы как невеста на выданье: ну давайте послушаем. В принципе она для нас сегодня стратегическим активом не является. Это самодостаточная компания, генерирует деньги.

– Почему Вы продали молочный завод «Эдельвейс-М»? Вы принципиально не хотите заниматься переработкой?

– Если смотреть с позиции бизнесмена Хайруллина, то ему было бы выгоднее не продавать переработку, потому что меньше рисков, когда у тебя выстроена успешная вертикальная компания. Деньги любят тишину: когда выстраиваешь высокоэффективный бизнес – об этом надо молчать и зарабатывать деньги. Но если смотреть с позиции первого зампреда аграрного комитета Госдумы Хайруллина, сельское хозяйство – это основа государства. Поэтому я свой эффективный бизнес и достижения не скрываю. Был момент, когда я начал пропагандировать развитие в России сельского хозяйства, некоторые начали говорить, мол, Хайруллин не пример, он же сам себе молоко продает. У него самый лучший, самый современный молочный завод, такая глубина переработки и такая маржа, что он может хоть в два раза дороже молоко закупать. Я понял, что если сохраню переработку у себя, я буду создавать аргументы против моей позиции о необходимости развития сельского хозяйства в нашей стране. Мне помогло принять решение и то, что за этот актив развернулась борьба. Очень приятно, что это была самая большая сделка в отрасли, дороже пока не было и, думаю, в ближайшее время не будет.

– Почему завод в результате был продан «Юнимилку»?

– У нас прекрасные отношения даже на семейном уровне сложились с Андреем [Бесхмельницким] – с детьми, с женами дружим, дни рождения вместе празднуем. Я не хочу говорить, чья компания лучше. «Вимм-Билль-Данн» – прекрасная компания. Я с большим уважением отношусь к Давиду Михайловичу [Якобашвили] и всей компании «Вимм – Билль- Данн», потому что они отвечают за свои слова, заключают договор на год и выполняют его условия, несмотря ни на какую конъюнктуру. Потому что это публичная компания, которая заботится о росте своих котировок. И я желаю своему другу Андрею, чтобы его компания тоже как можно быстрее стала публичной и была справедливо оценена. Это нужно для здоровой конкуренции на рынке. Конечно, когда мы продавали завод, мы очень большое внимание уделяли планам «Юнимилка» по поводу развития сырьевой базы. В одном только Алькеевском районе уже через два года будет производиться 1000 т молока. Любая компания, которая там построит завод, будет производить самый лучший в России, а может и в мире, сыр и другую молочную продукцию. Очень качественное молоко будет находиться от завода в радиусе не дальше 30 км. «КВАгро» сейчас везет молоко из Татарстана в Москву к рынку потребления – 800 км. А там – 30 км. Участок там уже подготовлен, мы его отдадим под завод, не вопрос. Поможем провести газ, электричество, дороги. Мы поддержим, потому что это будет суперпроект, выгодный Татарстану и России в целом.

Сельская арифметика

«Чтобы наладить зерновое производство, нужно 400 евро на 1 га. Чтобы развить мегаферму, нужно в 1 га, который принимает навоз, дает корма и позволяет производить молоко, вложить 11 400 евро. Мегаферма дает выручку в 3300 евро с 1 га в год, не считая стоимости производимого мяса и растениеводческой продукции» «200 мегаферм в России построить – и о проблеме молока можно забыть. Что такое 200, если один Хайруллин за шесть лет их 15 уже построил, о чем мы говорим?» «Чтобы провести полное импортозамещение всех молочных продуктов, нужно 30 млн т молока, это примерно 5–6 млн коров дополнительно. Грубо говоря, это 3–4 млн человек дополнительно, проживающих в сельской местности и получающих ежемесячную гарантированную зарплату и рождающих граждан России» «В прошлом году в Татарстане нам удалось на одном поле вырастить кукурузу урожайностью 137 ц с 1 га. А средняя урожайность у нас – 86 ц с 1 га. Это на уровне американской урожайности. Это только потому, что климатический фактор мы компенсируем трудолюбием и любовью к земле жителей Татарстана»