Против Бога

Учительница музыки, т. е. человек с хорошим слухом, что важно, поскольку в фильме много поют и в основном фальшиво, переезжает из Сеула в городок Мильян. Его название переводится как «тайное сияние». Син-Э недавно стала вдовой и едет на родину мужа, чтобы поселиться там вместе с 10-летним сыном и исполнить их общую давнюю мечту – построить собственный дом. Городок ее встречает вполне гостеприимно. В нем живут приветливые и очень религиозные люди, исповедующие несколько экзотическую версию христианства.

Внезапно ее сын пропадает, некто требует выкуп. Выясняется, что у вдовы совсем не так много денег и их не хватило бы на строительство дома. Так что сумма не удовлетворяет похитителя и вскоре полиция находит труп мальчика. Преступника обнаруживают также очень быстро. Им оказывается человек добродушный, улыбчивый и скромный, обожающий детей. Все это уложено в первые минут двадцать-тридцать. А потом начинается почти двухчасовое безумие Син-Э, за которым режиссер Чан Дон Ли наблюдает, как врач за развитием болезни. Героиня пройдет стадии надрывной истерии, истовой религиозности и неистового богоборчества.

Если французская новая волна принесла в свое время в кино правду, то южнокорейская – беспощадность. Главные герои лучших корейских фильмов распяты страстью, они разрываются от чувства потери. И если, скажем, Чахан Ук Пак показывает это состояние с помощью напряженного и жестокого действия, а Ким Ки-Дук впадает в эстетскую и философскую медитацию, то Чан Дон Ли действует как документалист. Поэтому использует «живую» камеру. При этом он чужд экспрессии, ставшей модной благодаря фильмам «Догмы». У него ручная съемка совсем другого сорта. Она используется даже там, где это почти незаметно, где в ней нет необходимости. Но именно эта внимательная съемка с рук заставляет картинку еле заметно пульсировать, а фильм – дышать.

Ключевой момент этой истории – визит воцерковленной Син-Э в тюрьму, чтобы простить убийцу. Он заявляет ей, что тоже обрел Бога и тоже прощает ее. Их диалог Чан Дон Ли, кажется, списал у Достоевского, только вместо просветления у Син-Э случаются глубочайшая депрессия и богоборческий бунт. Ее внутренний слух обостряется. И она слышит всю ужасную фальшь многочисленных гимнов, которые в этом фильме поются во славу Божию и которые беспощадно зарифмованы с караоке. Син-Э пытается святотатствовать, нарушать заповеди и даже убить себя, лишь бы досадить этому бездушному монстру, который заставляет невинных страдать только потому, что на все его воля. Но тот, с кем она сражается, сильнее.

Такого накала богоборческое кино – исключительная редкость. В Европе, Америке и уж тем более у нас последнее время редко кто всерьез решается задеть чьи-то религиозные убеждения. А Чан Дон Ли настроен очень решительно и сурово. Религиозность в его фильме выглядит в лучшем случае как глуповатая идиотия, в худшем, как у Син-Э, – это тяжелейший невроз, который обязательно надо лечить.