Уже замужем

Остермайер, один из лидеров сегодняшней театральной Европы, в очередной раз показал, что режиссерский класс поверяется не сложением и умножением, а вычитанием. Пять актеров, десяток кресел, выгородка, напоминающая занавесы в старых кинотеатрах; изредка видеопроекция – вот весь инструментарий, с помощью которого фильм перенесен с экрана в сценическую коробку.

Перенесен очень бережно: Томас Остермайер лихо перекраивает хрестоматийные пьесы, но в случае с «Замужеством Марии Браун» уважение к оригиналу сквозит в каждом режиссерском жесте, начиная с минималистского решения: картина 1979 г. снята более традиционно, но у Фассбиндера были близкие опыты в каммершпиле – например, разыгранная целиком в интерьере другая женская история, «Горькие слезы Петры фон Кант» (1972).

Театральное «Замужество Марии Браун» может показаться упражнением в форме, оттачиванием приема: сходным образом, с шестью актерами, игравшими по нескольку ролей, Остермайер решал «Гамлета», показанного этим летом в Авиньоне. Но если сюжет о принце Датском постановщик превращал в трагический балаган, то история Марии Браун, которая вышла замуж в последние дни Третьего рейха, ждала своего Германа сначала с фронта, а потом из тюрьмы и всегда умела разделять любовь и постель, сыграна сухо и чисто, по нотам «мещанской трагедии», которую Фассбиндер когда-то сумел сделать высокой, зарифмовав образ циничной и любящей, деловито идущей к мечте героини с судьбой послевоенной Германии.

Остермайер по-театральному броско, но вполне деликатно напоминает об этом символическом плане, проецируя на юбку Марии черно-белые кадры привокзальной толпы. Он не просто не спорит с Фассбиндером, но, пожалуй, даже ничего не трактует.

Скорее, выявляет механику фассбиндеровской драматургии. Отжимает кинематографическую реальность, оставляя голый каркас: критики не однажды писали, что Фассбиндер наследует Брехту; у Остермайера это очень наглядно, его спектакль скуп на эмоции, зато щедр на приемы остранения. Условность всегда напоказ: актеры, не уходя со сцены, надевают парики или женское белье, чтобы штрихами обозначить следующий эпизодический персонаж, нарисовать очередной быстрый шарж; все женские роли исполняют мужчины. Разумеется, кроме главной.

Бригитта Хобмайер, очень похожая на сыгравшую Марию в кино Ханну Шигуллу, единственная, кому в этом гротескном мире социальных масок оставлены не только чувства, но и динамика характера. Все окружающие постоянно меняются внешне, она, подчиняя обстоятельства, несет свою мечту как плод, не замечая, что плод каменеет, теряет жизненно важный смысл. Возможно, поэтому финальный взрыв газа, в фильме игравший роль жестокой усмешки судьбы, в спектакле не кажется нелепой случайностью. Напротив: почти самоубийством.