«Для тех, у кого остались средства,будет много интересных возможностей»

«После кризиса будет другая реальность»

Рубен Варданян, председатель совета директоров группы компаний «Тройка диалог»

1. Смотря о каком кризисе говорить. Если речь идет о кризисе доверия, то вряд ли может быть более низкий уровень доверия, чем сейчас. Мы достигли здесь дна, и дальше все должно улучшаться. То же самое можно сказать и о фондовом рынке – он находится на таком низком уровне, что вопрос уже не в индексе, а в том, каким будет объем рынка.

Что касается кредитного кризиса, то он еще даже не начинался.

Но об угрозе экономического кризиса я бы говорить не спешил – скорее нужно говорить о замедленных темпах роста и жесткой коррекции. Я думаю, нам удастся избежать мирового экономического кризиса.

Начинается новый этап развития мировой экономики. Это будет другая реальность с новыми вызовами и возможностями. Рано или поздно рецессия сменится ростом, но за это время произойдет переоценка бизнеса, возможно, будут другие уровни цен на акции и активы. Мы увидим консолидацию в регионах, усиление участия государства в экономике, появление новых рабочих мест. Похожая ситуация была в 30-е гг. в США при Рузвельте.

До конца года мы уже увидим тренд – либо позитивный, либо негативный. В ближайшие шесть месяцев многое станет понятно. Я не исключаю, что ожидания окажутся более пессимистичными, чем реальность.

2. Инвестиционные банки всегда находятся на острие экономики, потому что быстрее других реагируют на любые возможности заработать. Но нельзя не учитывать, что если ты плывешь в числе первых, то волна накрывает тебя прежде других. Инвестбанки активно использовали свой баланс, привлекали долговое финансирование, выпускали различные производные ценные бумаги и, естественно, пострадали в первую очередь. Рост бизнеса был такой фантастический, что многие потеряли почву под ногами и в погоне за прибылью не замечали угрозы.

Есть и другая проблема: большинство западных инвестбанков публичные. Они находились под прессом ряда акционеров и крупных клиентов, желавших постоянно видеть рост своих доходов. Вот почему я всегда говорил, что некоторые виды бизнеса не должны иметь внешних акционеров – возникает конфликт интересов: с одной стороны, есть необходимость правильного обслуживания клиентов, с другой – демонстрации высоких результатов каждый квартал независимо от рынка.

Еще одна причина: инвестбанковская система недостаточно хорошо контролировалась государственными регуляторами и была недостаточно прозрачна. Банки игнорировали оценку рисков, а ведь если у тебя 80% баланса – привлеченный долг и только 20% – собственный капитал, ты должен понимать, что, когда твои активы дешевеют на 10%, ты вылетаешь в трубу. Но многие об этом не думали: гнались за быстрыми дешевыми деньгами и инвестировали в активы, которые неожиданно потеряли почти всю свою стоимость. Многие думали, что риски будут не с ними, а с другими. Они получат свой бонус сегодня, а что будет завтра, их не волновало.

У нас есть три преимущества: у нас нет большой долговой нагрузки, мы не публичная компания и у нас небольшая собственная позиция. Но при этом мы тоже не избежали ошибок роста: постоянная гонка за клиентами, требовавшими кредитов перед IPO. Многие из них имели достаточно агрессивные стратегии. Мы строим свой бизнес на клиентском обслуживании и стараемся быть максимально эффективными для них.

3. Как при социализме был Госплан, так при капитализме будет инвестбанкинг и фондовый рынок. Это кровеносная система капитализма. Банковская система и фондовый рынок обеспечивают ему существование. Позволяют привлекать и осваивать капитал. Ничего другого пока еще не придумали. Услуги инвестбанков будут востребованы, пока существует капитализм. Компании будут оценивать друг друга, объединяться и разъединяться, банкротиться и привлекать деньги. Будут найдены новые формы регулирования, обслуживания, вознаграждения и взаимодействия, которые позволят заработать новые деньги, но принесут новые риски и новые угрозы.

«Для сотрудников Lehman это было шоком»

Ник Йордан, председатель совета директоров Lehman Brothers по развивающимся рынкам и Европе, бывший вице-председатель совета директоров Deutsche Bank

1. Кредитный кризис нашел дно несколько недель тому назад: меры, которые уже приняли правительства разных стран, начинают серьезно помогать и разжижать ликвидность в кредите и ставки по кредитам. Дно уже пройдено, процесс выхода из кредитного кризиса займет несколько месяцев.

По акциям американский рынок нашел дно и отпрыгнул, в ближайшие несколько месяцев российский рынок тоже найдет дно. Но нужно иметь в виду, что рынок акций тесно связан с ростом ВВП. Вовсе не факт, что рынок начнет расти. Где-то через шесть-девять месяцев российский фондовый рынок может вернуться к такому же дну. Рынок акций в целом чуть поднимется, а потом медленно начнет падать, потому что и глобальный ВВП будет снижаться. В Америке уже рецессия, в Европе она начнется со следующего года. Китай, Россия и Бразилия в рецессию не попадут, а просто начнут показывать ниже рост ВВП. Россия может спуститься с 7–8% роста ВВП до 4%, а Китай – до 7%.

2. Банкротство Lehman произошло из-за плохого менеджмента. Руководство банка неправильно или недостаточно быстро начало оценивать свой портфель в недвижимости. Другие банки фиксировали большие потери в конце прошлого – начале этого года, а Lehman почему-то дождался II квартала 2008 г. и стал показывать убытки в тех же портфелях с огромным опозданием. Почему топ-менеджеры так себя вели, мне до сих пор непонятно. После того как Bear Stearns провалился, всем стало очевидно, что второй на очереди Lehman. Почему руководство не нашло покупателя на банк? Для нас, сотрудников Lehman, это было шоком: мы были уверены, что руководство все это осознает, решает эти проблемы, что все будет нормально. Оказалось, они там ничего не делали. Потом они нам объясняли, что пытались найти выход, но ничего не получилось.

3. Сегодня банки по-разному перестраивают бизнес. Главное – они поняли, как важно иметь собственные депозиты, поняли, что полагаться только на инвестиционно-банковский рынок очень опасно. И Morgan Stanley, и Goldman Sachs подали на банковскую лицензию. Потому что депозиты – это более стабильное фондирование, риск намного ниже.

Инвестбанкинг, конечно, не отомрет, но серьезные сокращения могут быть среди специалистов, торгующих различными производными инструментами, например деривативами. Торговля станет более понятной, на производных инструментах меньше будут зарабатывать. Вот в этой части банковский бизнес сильно поменяется. А услуги консультантов, как и прежде, будут востребованы. Они нужны для различных сделок: это слияния, поглощения, корпоративная и долговая реструктуризация. Только, думаю, вознаграждения консультантов будут ниже. Сам я не собираюсь менять профиль деятельности.

«Мы проходим последнюю стадию»

Павел Малый, управляющий директор, глава инвестиционно-банковского отдела UBS в России, на Украине и в Казахстане

1. Сейчас идет масштабная распродажа российских активов, вызванная проблемой с ликвидностью. Слишком много продавцов. Так будет продолжаться не больше нескольких месяцев. Это будет техническое дно. Но есть и более серьезная вещь – фундаментальное дно: когда вернутся покупатели на рынок.

В ближайшие два года мы войдем в период замедленного роста – ВВП будет расти в районе 3,5%. В Европе, думаю, будет рецессия. Сейчас российские активы выглядят очень дешево исходя из существовавших в последнее время представлений о стоимости российских компаний. Но эти представления будут пересматриваться.

Что может заставить инвесторов вернуться на наш рынок? Три вещи. Первое условие – ясность в отношении макроэкономической ситуации, потому что сейчас большой элемент риска – это неопределенность. Ясность наступит к середине следующего года. Второе – урегулирование проблем с ликвидностью и банковским кризисом на развитых рынках и выправление дел в тех странах, откуда приходят инвесторы. Третье – комфорт инвесторов с точки зрения политических и регуляторных решений. Меры по поддержке банковского сектора, которые я вижу, пока воспринимаются инвесторами положительно.

2. Я не согласен с тем, что самыми пострадавшими были инвестбанки. Не выжил только один – Lehman, а всем остальным пришлось переформатироваться, некоторым – найти новых инвесторов. Но большинство выжило, в то время как у коммерческих банков была волна банкротств и национализаций. По инвестбанкам просто чуть раньше выстрелило: проблемы на финансовом рынке обнажились раньше, чем проблемы с активами у коммерческих банков. Главная проблема Lehman заключалась в плохом риск-менеджменте. В том, что они неправильно оценили степень своих рисков по ряду активов.

Проблема UBS была только в одной нише – бумаги, обеспеченные ипотечными обязательствами на американском рынке. Но UBS повезло. Во-первых, мы столкнулись с этой проблемой раньше всех из крупных банков: увидели свои убытки и тут же о них объявили в IV квартале прошлого года. Это позволило нам очень рано заняться выправлением баланса – за прошедший год банк сократил его на $500 млрд, т. е. на пятую часть. Во-вторых, мы успели провести рекапитализацию в конце прошлого года и в начале этого и привлекли 30 млрд швейцарских франков нового капитала. В-третьих, мы перетряхнули всю систему управления рисками и топ-менеджмент. Сегодня, когда мы проходим последнюю стадию кризиса, банк оказался в относительно неплохом положении, имея большую подушку безопасности.

Что мы делаем сейчас? Мы просмотрели весь набор бизнесов, которые существуют внутри нашего инвестиционного банка, и стараемся усилить направления, связанные с работой на клиентов, и вывести ресурсы из направлений, связанных со спекулятивными операциями. Второе решение – будут пересматриваться географические приоритеты. В тяжелый период лучше концентрироваться на родной стране: дома и стены помогают. Поэтому мы планируем сокращать наше присутствие в Восточной Европе, в Лондоне и Нью-Йорке сокращаем ряд направлений. Но из России не уходим, стратегически это для нас один из главных рынков роста, мы слишком много вложили в эту страну.

3. Бизнес-модель инвестбанков на российском рынке очень сильно перекошена в сторону работы на рынке капитала. Это нормально для развивающихся рынков. Но на более зрелых доля консалтинговых услуг (advisory) и услуг по слиянию-поглощению (M&A) намного выше. Рынок капитала на ближайшие несколько кварталов закрыт, но инвестбанкинг из моды не выходит. В этом году заявок на собеседование на работу в банке в 2009 г. от молодежи мы получили больше, чем в предыдущие годы.

У кризиса есть и положительные стороны. Например, уйдут с рынка случайные игроки, в первую очередь коммерческие банки, которые в последнее время часто получали мандаты просто за обещание предоставить бридж-финансирование.

«Важно не проспать, восстановление рынка»

Илья Щербович, президент и управляющий партнер United Capital Partners (UCP), бывший президент Deutsche UFG

1. Если проанализировать историю фондовых рынков за последние 100 лет, мы увидим интересную закономерность: фондовые рынки достигают циклического дна за 6–9 месяцев до конца рецессии, т. е. тогда, когда появляется свет в конце тоннеля. Пока еще такого света не видно. Первый удар кредитного кризиса наша страна выдержит. Основные опасения сейчас – корпоративные доходы и прибыли в 2009–2010 гг. Как только появится ясность, рынок стабилизируется на новых уровнях, от которых начнется следующий циклический подъем. При благоприятном развитии ситуации этого следует ожидать к середине 2009 г.

2. Инвестбанки – это институциональные финансовые посредники, встроенные практически во все кредитные отношения между кредиторами и заемщиками. Кроме того, банками был выпущен огромный объем разнообразных кредитных деривативов. При нынешних серьезных потрясениях системы выйти сухим из воды не получилось ни у кого из инвестбанков: все понесли значительные убытки, многие потеряли независимость, а кто-то даже обанкротился.

Основной проблемой банков, как это ни банально, является риск-менеджмент. Большинство финансовых институтов были отлично позиционированы на дальнейшее расширение кредита, но оказались не готовы к резкой смене тренда и начавшемуся процессу стремительного делевереджинга, т. е. изъятия кредитной составляющей из экономики.

На мой взгляд, для управляющих активами наступают хорошие времена – для тех, у кого остались свободные средства, в ближайшие месяцы будет много интересных возможностей. За последнюю неделю к нам впервые с начала кризиса начали обращаться клиенты, заинтересованные в совместном инвестировании. UCP до конца ноября планирует запустить новый фонд с ориентацией на недооцененные активы России и других развивающихся рынков. У инвестбанков же неизбежно сильно снизятся объемы бизнеса. К примеру, совсем нет работы у подразделений по подготовке IPO и публичных размещений долговых инструментов. Да и по другим направлениям активность на рекордном минимуме. В связи с этим многие уже начали процесс сокращения персонала. Но увольнять людей надо аккуратно: в нынешней ситуации важно не проспать восстановление рынка.

3. В ближайшие месяцы, а может быть, и годы в России монополия на кредит будет у государства. Считаю, что у банков с госучастием, таких как ВТБ и Сбербанк, есть уникальная возможность захватить лидерство на рынке инвестбанковских услуг. Смогут они это сделать или нет, зависит от способности руководства воспользоваться ситуацией. Кроме того, я вижу рыночную нишу для новых независимых брокерских компаний: они будут выгодно смотреться на фоне дезориентированных и побитых кризисом аксакалов рынка. Среди мировых тенденций отмечу неизбежную дальнейшую консолидацию участников инвестбанковского рынка. Что касается меня, то я профиль деятельности уже сменил – больше года назад. Теперь лишний раз убедился, что правильно сделал.

«Негативных новостей будет еще много»

Ираклий Мтибелишвили, управляющий директор Citigroup, глава инвестиционного и корпоративного банка по России и СНГ

1. Сейчас уже нужно говорить не столько о финансовом кризисе, сколько о полномасштабном экономическом кризисе. Я бы не искал дно, а говорил бы о том, когда же наступит период некоей стабильности на низких уровнях оценки активов. И это касается как акций, так и долговых инструментов. Этого периода мы не достигнем до тех пор, пока участники рынка не сформируют консенсус в отношении базового макроэкономического сценария на ближайшие два года. А для того чтобы такой консенсус сформировался, должна появиться заслуживающая доверия информация о том, каким образом реальный сектор экономики ключевых стран реагирует на кризис. Эти данные появятся не раньше середины II квартала 2009 г., и я не ожидаю стабилизации до этого времени. А до тех пор мы будем наблюдать очень серьезную волатильность на фондовых рынках как реакцию на негативные новости, которых, к сожалению, будет еще много.

Природа этого кризиса монетарная. Но бороться с ним монетарными способами, как пытаются это сейчас делать регуляторы почти всех ведущих экономик, на мой взгляд, неверно. Я хотел бы выделить две основные причины кризиса. Первая – монетарная политика, результатом которой стало наличие огромного количества дешевых денег, политика, создавшая иллюзию, что дешевые деньги будут доступны всегда, и фундаментально неверную мотивацию для экономических субъектов. И вторая – слабые регуляторные системы, которые оказались не способны противодействовать такой неверной мотивации. И вот результат: тотально неверная оценка рисков, переоценку которых, выраженную почти в поголовном, резком и глубоком падении цен на активы, мы и наблюдаем сейчас.

2. За этот год банковский сектор пострадал больше всех остальных, но у каждого банка своя история. С точки зрения стоимости банковского бизнеса, отраженной в ценах на акции публично торгующихся банков, в прошлом году глобальный банковский сектор подешевел в среднем на 17–18%, а в этом – приблизительно на 71%. Инвестиционно-банковский бизнес пострадал еще больше. На то есть причины: ключевые бизнес-модели, основанные на предположении, что доступ к дешевой ликвидности будет всегда, оказались наиболее хрупкими в условиях неожиданного и огромного по масштабу сокращения ликвидности. Когда рынок осознал, что эта бизнес-модель не работает в условиях резко сократившегося и сильно подорожавшего доступа к ликвидности, стоимость акций и долга инвестиционных банков сильно уменьшилась. Некоторые не смогли выжить в новых условиях или были вынуждены искать стратегических партнеров.

3. Среди инвестиционных банков выживут только те, у кого есть собственный финансовый капитал и способность его использовать. Произошла переоценка важности и ценности интеллектуального капитала: сегодня много людей имеют серьезный банковский опыт, но на плаву останутся лишь те, кто способен сочетать интеллектуальный и финансовый капитал. Рынки через два-три года придут в более или менее нормальное состояние, хотя и не будут уже такими большими, и специалисты по структурированию и продаже долга и акционерного капитала опять будут востребованы. В следующем году они будут наименее востребованы, но в 2010–2011 гг. ситуация изменится.

Я знаю, что многие мои коллеги задаются вопросом, не уйти ли из инвестбанкинга совсем. Я пока об этом не думаю. Я оптимистично гляжу на перспективу инвестбанкинга в ближайшие два года, потому что банки станут сильнее и умнее и будут оперировать в другой конкурентной среде. Нет сомнений, что интеллектуальный капитал будет востребован: компаниям понадобится помощь в реструктуризации бизнеса, я ожидаю большое количество слияний и либерализацию в энергетическом секторе России.