Сладкоголосая сирена исполнила виртуозный детектив

Первый роман поэтессы Лены Элтанг «Побег куманики», вышедший два года назад, вызвал в литературном мире микробурю: книга дебютантки из Вильнюса сразу вошла в шорт-листы премий «Национальный бестселлер» и Андрея Белого, получила восторженную прессу и определение «шедевр» из уст критика Виктора Топорова, вовсе не славящегося любовью к завышенным оценкам.

Однако наряду с пылкими поклонниками у Лены Элтанг и «Побега куманики» появились не то чтобы недоброжелатели – нет, просто читатели, которые, мягко говоря, чего-то недопоняли. Волшебная (иначе об этой литературе не скажешь) красота прозы Элтанг, по мнению многих, как-то не вполне компенсировала отсутствие в романе внятных мыслей и композиционной цельности. Да и вообще, концентрированное ощущение тайны, пронизывающее буквально каждую строчку романа, кому-то казалось мастерским приемом, а кому-то – следствием литературной неумелости и желания нагнать побольше дыма.

Именно поэтому второй книги Элтанг читатели ждали с понятным любопытством: казалось, что новый роман писательницы принесет отгадку всем загадкам и наконец прояснит, что же представлял собой «Побег куманики» – случайный успех или первую ступень лестницы, ведущей в литературный пантеон.

«Каменные клены» – новая книга Элтанг – соотносится с этими ожиданиями как-то по касательной. Прежде всего, по части таинственности «Каменные клены» дадут «Побегу куманики» сто очков форы: если в первом романе тайна все же служила приправой к энергичному сюжету, то здесь она становится основным предметом повествования.

Сашу Сонли, хозяйку пансиона «Каменные клены», расположенного где-то в валлийской глубинке, местные жители считают ведьмой – и относятся к ней соответственно. В самом деле, особа она престранная: ведет сразу несколько дневников (предназначенных для прочтения разными людьми), поддерживает отношения с давно умершей матерью, а в оранжерее хранит кенотаф (пустую могилу) младшей сестры, которая то ли уехала, то ли исчезла, то ли была убита.

Надо ли говорить, что в смерти юной Эдны Александрины аборигены склонны винить именно Сашу Сонли. Докопаться до корней этой коллизии на спор с соседом берется Луэллин – давний обитатель деревни, вернувшийся домой после многолетнего отсутствия.

Однако то, что в пересказе кажется добротным детективным сюжетом, на практике куда больше напоминает китайскую костяную шкатулочку: откроешь – а там еще одна, в ней еще, и так до бесконечности.

Рассказчики, от лица которых ведется повествование (весь текст сшит из дневников, писем и воспоминаний главных героев), ненадежны; истории, ими изложенные, происходят то ли в реальности, то ли в их воображении, а взаимоотношения персонажей друг с другом бесконечно затруднены многочисленными барьерами, которыми они сами же пытаются отгородить свой внутренний мир от посягательств извне.

Добавьте к этому колоссальный массив прямых и косвенных цитат (впрочем, здесь писатель идет читателю навстречу: разобраться в них могут помочь объемистые примечания в конце книги), и вы поймете, что счесть «Каменные клены» той «виртуозной игрой в детектив», которую сулит нам аннотация на обложке, будет по меньшей мере опрометчиво.

Однако – и в этом-то и состоит уникальность литературного дара Лены Элтанг – со всем этим неподъемным багажом, под весом которого любой другой текст сплющился бы в лепешку, «Каменные клены» ухитряются воспарить.

Подобно сирене или русалке, Элтанг обволакивает читателя своим божественно-сладкозвучным нарративом, заставляя зачарованно следить за хитросплетением сюжетных линий, плавно сходящихся к развязке, которая – опять же! – представляет собой то ли очередную обманку, то ли, наконец, истину в последней инстанции.

Красно-зеленая, бело-золотая, кельто-романская магия «Каменных кленов» сохраняет свою власть еще некоторое время после прочтения. Но когда она все же рассеивается (неторопливо, как и подобает настоящему волшебству), в голове читателя поселяются новые вопросы.

Зачем Лене Элтанг понадобилось городить весь этот немыслимой сложности огород?

Что она хотела сказать на самом деле?

И почему написанный по-русски роман как две капли воды похож на великолепного качества перевод с английского?

Похоже, для того чтобы получить на них ответ, придется дожидаться следующего романа. А там ведь и до аддикции недалеко.

Первичные признаки

«Они считают меня ведьмой. Разумеется, я ведьма, а кто же еще. Я не насылаю овечий мор, не летаю на лавровых венках и не пляшу голышом на каменном круге. Но я могу вылечить головную боль, переписываюсь с духами, а когда ложусь спать, то не знаю, в какие края меня унесет до рассвета, это определенно признак ведьмовства, за такое сжигали без всякой жалости».