Перезимовавший осень

Сборник «Осень of Love» – о них, «конченых»: алкоголиках, наркоманах, гангстерах и прочих «плохих мальчиках», тусующих на улицах британского Брайтона и пляже Ла-Манша. И хотя счастливый конец так и не приходит – катарсис наступает все равно, хотя он здесь растворен не на сюжетном уровне.

Все рассказы – портреты друзей и приятелей Миши, персонажа автобиографического. Миша учится в Брайтонском университете в надежде перекантоваться за пределами России годы призывного возраста и избежать армии. Глазами хрупкого мальчика из интеллигентной семьи увидены пьянчужка Скотти, бродяга Ники, с четырех лет скитавшийся по детским домам и улицам Лондона, витальный прожигатель жизни Авель, шотландец Падди, решивший однажды взлететь и сломавший обе руки. Всем им слегка за двадцать. Все они обычно под воздействием экстази, ЛСД, амфетаминов. И все – паломники рейвов, массовых дискотек, ставших популярными в Англии начала 1990-х – примерно в это время и происходит действие.

Рейверовские тусовки описаны с большим знанием дела. И все же перед нами никак не этнографическое исследование жизни брайтонских маргиналов. Самое интересное в книге – ракурс зрения героя на этот обдолбанный, оглушенный жестким техно мир.

Мише необыкновенно важно быть с ними, Авелем, Ники, бездонноокой красавицей Ханой, и в одном из рассказов он поясняет почему. В колледже – «сплошная синтетика», разговоры только о деньгах, тачках, сексе, зато в брайтонских трущобах Миша «обрел свободу». «Грехопадение без прикрытия. Фальши – ноль. Дышится намного легче».

Все это выглядело бы чудовищной банальностью, если бы в интонации рассказов, в отношении к героям и самому себе так явственно не сквозила удивительная, сэлинджеровской выделки чистота. В этой книге действительно присутствует то, что один давно умерший критик назвал «чистотой нравственного чувства».

В отличие от прозы Керуака, Берроуза или Буковски в рассказах Михаила Наймана нет и тени самодовольства. Он ни мгновения не настаивает на том, что жить так, как жил он и его друзья, – единственно правильное и творческое решение. Он признает лишь то, что не мог жить иначе. Не мог тогда – судя по всему, брайтонская «осень of Love» давно завершилась.

Все это написано из личного опыта, но потому-то книга и оставляет ощущение радости и света, что опыт этот, очевидно, был преодолен. Романтика «солнечной жизни дружелюбия и распада» пережита. Иначе интонация этих рассказов не была бы такой ясной и спокойной, иначе и язык книги не был бы таким легким, прозрачным и правильным, недаром он лишь немного, очень деликатно припорошен сленгом и подчеркнуто неэмоционален, почти прохладен. Иначе этой книги не было бы вовсе.