Михаил Слипенчук: «Страна идет к госкапитализму», - Михаил Слипенчук, президент группы компаний «Метрополь»

Это происходит как в России, так и во всем мире. Вот только Запад быстро вернется к частному капитализму, а у нас нынешний тренд может закончиться рецессией, считает Слипенчук
Е.Стецко

– Все делается абсолютно правильно. Правда, если верхнее звено работает, то среднее уже не всегда. Например, начали вкачивать деньги в финансовую систему. Но нельзя цистерну влить в три горлышка (Сбербанк, ВТБ, Газпромбанк. – «Ведомости»). «Горлышки» решили, что надо сначала наполнить свои закрома и на всякий случай помахать денежной дубиной на рынке. Начали выкупать свои обязательства под 50% годовых, а брать их в качестве залога отказались. То есть проводилась целенаправленная политика по отжиманию денег с рынка. Тогда наконец стали деньги давать через ЦБ, и сегодня они уже у всех есть. Осталось заставить ими обмениваться. Сейчас у нас контрагентов почти нет, работаем с двумя-тремя организациями либо на условиях «поставка против платежа». Мы ни копейки не потеряли на контрагентах и не задержали платежи. Что касается кредитования промышленности, то, как я слышал, госбанки дают кредиты на 3–4 месяца. То есть компаниям как бы дают дышать, но раз в 10 минут.

1994

брокер на Российской товарно-сырьевой бирже и Центральной российской универсальной бирже

1995

менеджер отдела ценных бумаг банка «Метрополь», в том же году стал генеральным директором ИФК «Метрополь»

1997

окончил Межотраслевой институт повышения квалификации и переподготовки руководящих кадров и специалистов при РЭА им. Плеханова

«Метрополь»

группа компаний. головная компания – ИФК «Метрополь». владелец – Михаил Слипенчук. финансовые показатели (III кв. 2008 г.): выручка ИФК «метрополь» – 95,6 млрд руб., чистая прибыль – 1,6 млн руб. активы – 34 млрд руб. В группу входит компания «Металлы Восточной Сибири», которая через MBC Resources владеет 100% акций Холоднинского ГОКа и 51% акций Озерного ГОКа с лицензиями на разработку Озерного и Холоднинского свинцово-цинковых месторождений (запасы – 157 млн т и 520 млн т руды).

Чем заняться российскому инвестиционному банку после того, как большинство клиентов вывели свои деньги с фондового рынка? У президента «Метрополя» Михаила Слипенчука есть несколько вариантов ответа на этот вопрос. Например, его компаниям принадлежат лицензии на разработку третьего по величине в мире месторождения цинка и небольшого золотого рудника. Есть недвижимость в Москве, которую можно сдавать в аренду. А недавно «Метрополь» выступил консультантом «ГидроОГК» по поводу её приобретений в Лаосе. «Чудес [с ежегодным ростом рынка на 20-30%] долго не бывает», - так Слипенчук объясняет причину необычной диверсификации своего бизнеса в интервью «Ведомостям».

– Что самое ужасное может произойти в 2009 г.?

– Самый негативный сценарий, который может быть, следующий. К весне у гастарбайтеров и рабочих, которых сократили, кончатся сбережения, их огороды не будут еще давать урожай, соответственно, кормить детей будет нечем. Значит, они начнут выходить на трассы, перекрывать железные дороги. Это приведет к волнениям среди пенсионеров, студентов, т. е. могут быть катастрофические последствия экономического и политического плана. Чтобы не допустить этого, надо вести серьезную социальную работу. И правительство это делает: увеличили гарантии по вкладам, по ипотечным кредитам, повышают пенсии. Поэтому, я думаю, развитие событий по негативному сценарию маловероятно. К апрелю станет ясна новая система координат, и правительство начнет активно поддерживать промышленность, создавая внутренний спрос. Ресурсы есть. Надо строить дороги. Да и вообще, что кризисного произошло? Войны нет, все живы, экономика работает. Ну перестали покупать квартиры и машины. Потому что а вдруг удастся взять дешевле? Компаниям этот момент переждать сложнее, потому что у них короткие кредиты, нужно их замещение. А замещать никто не хочет, все хотят нажиться. Идет колоссальный передел собственности, страна уверенно идет к госкапитализму. В принципе, ничего плохого нет, весь мир движется в этом направлении. Только Запад, я думаю, быстро развернется в сторону частного капитализма, а у нас чиновникам может понравиться управлять. Это грозит замедлением экономики. Чтобы этого не случилось, в ближайшие 5–7 лет должно быть частно-государственное партнерство. Мы уже года два об этом говорим, но шагов не сделано. Если государство даст мне 75%, а я вложу 25%, ясно же, что я буду эффективно управлять, потому что там и мои деньги.

– У вас есть опыт работы с госсредствами?

– У нас с первого дня существования компании табу на работу с госсредствами. Причина – по ним нет срока давности. Зачем лишние разговоры даже через 10–15 лет, когда мы спокойно работаем на коммерческом поле? В ситуации кризиса государство – источник денег, оно спасает, но нам спасаться не надо. Под проекты взять было бы неплохо, и мы готовимся к этому. Я думаю, попросим финансирование от государства наших проектов в Восточной Сибири, на строительство «Метрополии» (комплекс на территории завода «Москвич». – «Ведомости»).

– Переговоры об этом уже ведутся?

– Сейчас государство занимается немного иными вопросами – краткосрочной ликвидностью. Но я рассчитываю, что следующий этап – это долгосрочные инвестиции на 5–7 лет. Думаю, мы к лету подготовимся и обратимся в госбанки – ВЭБ и Евразийский банк реконструкции и развития.

– Вы предчувствовали кризис? Когда он начался для вас?

– Я считаю началом глобального финансового кризиса 15 сентября, когда было объявлено о банкротстве Lehman Brothers. Думаю, американцы сделали большую глупость – сэкономив $40 млрд, они потеряли триллионы, разрушив всю финансовую систему. Все поняли, что священных коров нет. Оказалось, что у организаций с максимальными рейтингами надежности очень много скелетов в шкафах. И все они будут извлечены на свет не раньше апреля, когда компании сдадут годовые балансы. Поэтому на всякий случай, чтобы не потерять деньги, люди перестали кредитовать друг друга. В 1998 г. все были должны друг другу, а в системе денег не было. А сейчас все с деньгами или активами, но из-за кризиса доверия никто никому ничего не дает. Мы пробовали деньги размещать под 12% – люди не берут.

Все эти годы я не хотел повторения 1998 года. До того кризиса у нас были активы $24 млн, а после 17 августа мы были должны $3 млн. При этом ежедневный объем торгов на фондовом рынке тогда упал до $60 000. А у меня в компании работало 25 человек, и за каждым – семьи. Если бы я тогда продал все свое имущество, это было бы максимум $300 000. То есть это реально было падение в черную дыру. Зарплаты платил на бумаге, делая записи в тетради. Девять месяцев народ в «Метрополе» работал практически на чистом энтузиазме. К декабрю 2000 г. мы восстановили активы наполовину. Потом, когда рынок стал расти по 20–30% в год, я решил, что надо диверсифицироваться, потому что чудес долго не бывает. Мы ушли с фондового рынка, оставив только небольшую часть денег, которые были отданы в управляющую компанию, и вложились в недвижимость, которая за два года выросла в цене в три раза. Мы ждали падения рынка, но не думали, что оно будет таким быстрым и серьезным.

– Успели выйти из недвижимости?

– Из-за роста ставок по кредитам в Европе у меня был план выйти в деньги весной, и всю недвижимость я поставил на продажу. Планировал до осени сидеть на деньгах и, если не будет улучшения, с ними уйти в следующий год. К сожалению, удалось выйти только на 30%. Например, покупатель, под которого мы на свои деньги построили комплекс площадью 50 000 кв. м на Варшавском шоссе, 118, отказался от сделки, а мы не подстраховались. Но если посмотреть на все наши вложения, которые сейчас вернуть достаточно сложно, это максимум $40 млн. Через год-полтора кризис закончится. Деньги не могут не работать.

– «Метрополь» сегодня – инвестбанк в классическом понимании этого слова?

– Да, мы классический инвестбанк и классический фонд прямых инвестиций. Мы никогда не собирались быть супердобытчиками или суперстроителями. Мы с нуля готовим новый проект, рискуя своими деньгами, подбираем людей, нанимаем консультантов, выстраиваем стратегию, а после этого либо продаем его стратегическому партнеру, либо выводим на рынок капитала. В мире такие компании называют бизнес-ангелами. А мы еще и управляем сами, так что мы – бизнес-архангелы.

– Что в «Метрополе» поменялось из-за кризиса?

– До кризиса у нас работало 1600 человек, из них треть – в финансовом блоке. Уже 24 сентября я начал «махать кувалдой». Мне надо было хотя бы, чтобы доходы с расходами ежемесячно совпадали. Я уволил самых дорогих и неэффективных менеджеров. В финансовом блоке сокращения составили 20%, в блоке прямых инвестиций – 70%. Фонд заработной платы уменьшили на 30%. В середине декабря я объявил мораторий на сокращения зарплат и персонала. Но мы начали обращать очень пристальное внимание на профессионализм, дисциплину, корпоративную культуру и этику. Нарушения будут жестко караться. Кроме того, я объявил, что стратегию выживания в условиях кризиса мы меняем на стратегию развития. Поставил задачу за два года увеличить присутствие группы на рынке в пять раз. Сейчас готовим стратегию. Но раньше апреля мы этого делать не будем. Посмотрим, какие будут результаты G20, изменения в законодательстве, какие задачи будут ставиться перед бизнес-сообществом. Внимательно наблюдаем за рынком, едим кашу каждый день, но поля не засеиваем.

– На чем сейчас компания зарабатывает? Правда ли, что вы недавно привлекли $250 млн?

– Рынок упал в пять раз, а наши доходы только в два раза. Кэш-флоу дают финансовый блок и недвижимость, которую мы сдаем в аренду. У нас очень хороший брокеридж и блок корпоративного финансирования. В брокеридже оборот в 2007 г. был $40 млрд, по итогам 2008 г. рассчитываем на $70 млрд. Маржа на рынке сейчас доходит до 6%, и появилась возможность зарабатывать на арбитраже между биржами. У корпфина объем сделок в 2008 г. превысит $40 млрд, и по итогам года мы будем не ниже чем на пятом месте по этому показателю, уступив только крупным международным домам. За последние четыре месяца мы закрыли сделку по продаже блокпакета компании «Гранит», есть текущая сделка по продаже региональной сети компьютерных магазинов, есть сделка по продаже НПО «Минерал». Мы только что выступили консультантами «ГидроОГК» по покупке и строительству электростанции в Лаосе. Мы продолжаем кредитовать давних клиентов.

Насчет $250 млн могу сказать, что никаких внешних поступлений не было. Все это наши внутренние резервы. Мы перебросили средства из горнодобывающего бизнеса и девелопмента, но ничего не продавали. Использовали деньги, которые должны были понадобиться через год-два.

– Правда, что в сентябре прошлого года вы вели переговоры о продаже компании?

– Да, вели, но не о продаже инвестбанка, а о создании совместного предприятия. С весны общались с четырьмя международными домами. Причина проста – конкуренция на рынке выросла и соревноваться с ними стало сложно. У них есть клиентская база, инфраструктура, дешевые деньги, а у нас – знание российского рынка, команда, репутация. Цель – не деньги, а усиление бизнеса. Но по мере развития кризиса число участников сокращалось, одного уже «нет в живых». Последний разговор с одним из инвестбанков состоялся 11 сентября. И мы решили развиваться самостоятельно. Клиенты нуждаются в инвестбанковских услугах, которых стало меньше в силу отсутствия крупных игроков, соответственно, самое время работать.

– Как обстоят дела с разработкой Холоднинского месторождения?

– Мы получили лицензию, а через некоторое время было принято постановление правительства о создании Байкальской экологической зоны. Я по первому образованию эколог и поэтому понимаю, что разработка этого месторождения, находящегося в 100 км от Байкала, не окажет никакого влияния на озеро при использовании экологически безопасных технологий. Это постановление не дает возможности 1,5 млн человек, живущим там, получить работу и развивать свой регион. Я создал фонд содействия сохранению озера Байкал, мы провели масштабную экспедицию, чтобы привлечь внимание политиков, правительства, общественных организаций к этой проблеме. Два месяца назад я написал письмо вице-премьеру Игорю Сечину, который курирует байкальскую тему. Он дал распоряжение правительству разработать методику освоения с использованием экологически безопасных технологий под контролем Российской академии наук. Наше предложение – разрешить разработку месторождения, обязав недропользователя провести рекультивационные работы и использовать экологически безопасные технологии. И пусть рекультивация будет стоить сотни миллионов долларов, все равно добыча будет выгодной. Между прочим, Холоднинское месторождение – третье по величине в мире. Это 30% балансовых запасов цинка в стране, и если запретить его разрабатывать, то Россия должна вычеркнуть из своей капитализации $20–30 млрд.

– А что с Озерным месторождением?

– Там мы закончили строительство ультрасовременного вахтового поселка на 500 семей со спортзалом, кинотеатром, библиотекой, баней, прачечной. Должны в этом году начать добывать 1 млн т руды, а к 2012 г. – 6 млн т. Наш партнер [канадская компания] Lundin Mining хочет из проекта выйти, но по акционерным соглашениям без нашего согласия они этого сделать не могут. Мы же согласны на условиях, что они найдут замену. С весны они прекратили финансировать проект, и мы делаем это самостоятельно. Да, цены на цинк сейчас упали в два с лишним раза. Но через пять лет, когда мы выйдем на максимальную добычу, думаю, цены уже восстановятся. У нас там еще золото есть, 11 т. Маленький секрет на черный день.

– Как вы оцениваете действия правительства по борьбе с кризисом?

– Что будет с рублем и долларом?

– Думаю, что большой девальвации рубля не будет, это невыгодно. Все, что сейчас происходит, происходит на ожиданиях уменьшения поступлений в бюджет из-за снижения цен на энергоносители. Зачем держать рубль, если народ бежит покупать валюту? Если нельзя остановить табун лошадей, надо его возглавить. Так ЦБ и рассуждает, а потом он может возглавить движение и в обратном направлении.

– А вы покупаете валюту?

– Мы же финансовая компания, так что мы как раз тоже «во главе табуна».

– Бонусы за 2008 г. будете платить?

– У нас полугодовые бонусы были заморожены, но, когда мы решили, что у нас будет стратегия развития, я их разморозил, и сейчас можно забирать. Я сам начинал с трейдера и знаю, что бонус в финансовом бизнесе самое святое. За почти 14 лет существования компании было только одно нарушение по бонусам – в 1998 г. Но все равно позже я все деньги выплатил.

Чем инвестбанки займутся в ближайшем будущем

«Образно говоря, сейчас это поле боя. Часть товарищей лежат мертвые, часть забрали в плен – государство или иные структуры, часть увезли в госпиталь с ранениями, и только мы, зажав ленточку в зубах, в рваной тельняшке с гранатой в руке рвемся на вражеские танки. В апреле будем считать, кто останется. Иностранцы, думаю, будут зализывать собственные раны. В России им сегодня делать нечего. Это хорошо. Поднимется национально ориентированная экономика. Поднимутся такие компании, как мы. Мы всегда считали себя государственно ориентированной компанией. Я считаю вторым днем рождения «Метрополя» 31 декабря 1999 г., когда Путин стал управлять страной. Только за счет этого мы, финансисты и фондовики, выжили. Я 31 декабря 1999 г. отдыхал на Карибах. Мне позвонили ночью: «Ты знаешь, что Ельцин подал в отставку?» Я звоню главному трейдеру, говорю: быстро на деск, скупать всё! Но уже было почти невозможно что-либо купить. И все равно – до Нового года у нас было $7 млн, а 5 января 2000 г., когда открылся рынок, – уже $14 млн. Я все начинания Путина поддерживал и буду поддерживать. Как можно своим «родителям» не помогать? Он, правда, об этом не знает...»