Бизнес и общество: В ожидании репрессий
Вице-премьер Игорь Шувалов 29 января 2009 г. в Давосе сформулировал тезис, повергающий бизнес в шок: «Бизнес надо законным способом в его законных устремлениях защищать, но, когда они забывают, что они должны подчиняться закону, тогда репрессивная машина должна по полной программе принимать действия». Не знаю, кому давал сигнал Шувалов в Давосе, но стало ясно настроение момента: «обострение классовой борьбы» по мере борьбы с мировым кризисом. Вдумаемся в слова «репрессивная машина». В нашей исторической памяти репрессии – это систематические карательные меры в отношении масс людей по тому или иному социальному признаку. В 1929 г. первыми эшелонами пошли на Соловки представители малого и среднего бизнеса: кулаки, торгаши-нэпманы, директора заводов и экономисты. Сегодня Шувалов признал наличие репрессивной машины, действующей в отношении класса бизнесменов.
Сможет ли бизнес развиваться, справляться с кризисом и создавать рабочие места, когда каждый предприниматель находится под угрозой репрессий? «Бизнес должен подчиняться закону», – сказал Шувалов. Какому закону – закону «О милиции»? Разве бизнес не подчиняется бесконечным обыскам и выемкам? Двери офисов всегда открыты. Разве Шувалову не известно, как часто законы содержат в себе коррупционные «закладки», двойные толкования, втягивающие бизнес в неравный бой с ведомством, создавшим этот закон?
Давайте жить по Закону. Вот закон, определяющий экономическую жизнь государства в 2009 г., – бюджет Российской Федерации. Почему бюджет РФ, официально принятый Госдумой еще в октябре 2008 г., до сих пор построен из расчета доходов государства при цене $95 за баррель нефти? Мы прожили целый январь по неправильному бюджету – это нарушение закона? В ноябре, декабре и январе идет сильный недобор налогов по принятому бюджету. Кто виноват: предприятия или законодатели, не скорректировавшие бюджет в соответствии с реальными ценами на нефть?
30 января правительственная делегация в Думе доложила о спасении банковской системы. При этом Шувалов сказал, что «банки неохотно дают кредиты, потому что понимают, что заемщикам продукцию девать некуда». Предприятиям некуда девать продукцию из-за разрастающегося с осени кризиса неплатежей. Зачем нужно спасение такой банковской системы, которая, получив от государства деньги, их «неохотно отдает»? Спасаются банки, т. е. посредники, зарабатывающие на полученных от государства деньгах, направленных для спасения предприятий.
В то же время каждый месяц в стране падает спрос, каждый месяц уменьшается выручка компаний. Налогов при уменьшении спроса будет платиться меньше. Не потому, что они будут скрыты, а потому, что не с чего платить. Но с точки зрения репрессивной машины это статьи 198, 199 («уклонение от уплаты налогов») УК РФ. Если парламент срочно не пересмотрит бюджет, не предусмотрит снижение доходов от налогов, соответственно не снизит госрасходы, то репрессивно-фискальная машина будет собирать с бизнеса недостающие суммы для покрытия госрасходов.
Есть бюджетный план доходов государства, посчитанный из цены нефти $95 за баррель. Есть признанная всеми ошибка в расчетах. Нагрузка этой ошибки целиком ложится на бизнес. Потому что есть соответствующий этой ошибке план государства по сбору налогов. Уже сегодня любая налоговая проверка приходит на еще работающие предприятия с четкой установкой «найти недоимки не меньше чем на миллион».
Сегодняшние действия налоговиков напоминают продразверстку военного коммунизма, когда по губерниям рассылались планы по сбору продовольствия у крестьян. К тем, кто еще работает, приходили люди с винтовками и забирали все, что осталось. Количество изымаемых продуктов рассчитывалось не на основе фактических заработков, а исходя из плана, разосланного из центра. О крестьянах, об их семьях и хозяйствах никто не думал. Машина репрессий не хочет прогнозировать, ее задача – прокормиться здесь и сейчас.
Снижение нагрузки на бизнес – мера, которая может восстановить доверие к государству. Казахстан в условиях мирового кризиса решился принять новый налоговый кодекс, снижающий налоговую нагрузку для предприятий. Европа, США и Япония снижают кредитные ставки, чтобы спасти промышленные предприятия, а мы повышаем. При падении цен на энергоносители в 2–3 раза мы повышаем энерготарифы для предприятий и населения. Почему?