Мир после кризиса: Система vs. архитектура

Какой может стать мировая финансовая система после завершения текущего кризиса? Вопрос не праздный. Ректор Академии народного хозяйства при правительстве России Владимир Мау в своей статье использует термин мировая финансовая архитектура («Что получим на выходе», «Ведомости» от 16.02.2009). Есть ли разница и важна ли она?

Что такое мировая финансовая система (МФС)? Это институты, инструменты и правила, с одной стороны, функционирования институтов, а с другой – использования инструментов. Институты – это прежде всего промышленные, торговые и финансовые корпорации и только затем правительства суверенных государств и международные финансовые организации (МВФ, МБРР и др.). Инструменты – депозиты, денежные переводы/платежи за купленные в зарубежных странах товары и услуги, в том числе за акции, предоставленные/полученные кредиты, векселя, облигации, а также производные от них финансовые инструменты – деривативы. Правила – это обязательства (и, разумеется, права), зафиксированные в международных контрактах, межправительственных соглашениях, уставах многосторонних финансовых институтов (МФИ), а также разного рода международных объединений предприятий негосударственного сектора.

Институты, инструменты, правила объединены одной целью, на достижение которой направлены усилия и экономическая политика властей любой страны: достижение внутренней и внешней сбалансированности, т. е. в идеале полная занятость и социальная защищенность граждан (экономический рост – не более чем средство) и нейтрализация внешних (рыночных) вызовов и угроз для сбалансированного экономического развития.

А что такое мировая финансовая архитектура (МФА)? Как она соотносится с МФС? Как ни странно, несмотря на развернутую работу по подготовке саммита по данной проблеме, «группа 20» не дает на это ответа. Не говорят об этом и представители стран, валюты которых используются в качестве резервных. Похоже, что современные экономисты забыли, что категория «резервная валюта» стала частью финансово-экономического сленга лишь после того, как много лет назад МВФ предоставил кредиты в валютах тех стран (преимущественно в долларах США), экономика которых могла удовлетворить спрос на товары и услуги со стороны зарубежных государств. В результате именно остатки средств на счетах в МВФ стран, валюты которых использовались для предоставления указанных кредитов, стали сначала относить к их «резервным позициям» в МВФ, а затем сами валюты называть «резервными».

Чем отличается «система» от «архитектуры», можно посмотреть в толковом словаре. Если очень кратко, то система – это взаимозависимость частей целого, а архитектура – воспринимаемый образ... правильно, целого, т. е. системы. Итак, если мы намерены реформировать МФА, то это будет означать стремление изменить «воспринимаемый образ», например перекрасить фасад. Реформа же МФС предполагает не только изменение правил, над чем работает в настоящее время «группа 20», но и пересмотр места и роли в международных финансовых отношениях как институтов, так и используемых инструментов.

Уверен, что не ошибусь, если предположу, что 2 апреля 2009 г. (дата саммита G20) произойдет лишь обновление фасада МФС. Институты не готовы к глубокой перестройке, поскольку никто не знает, в каком направлении ее вести.

Хочу привести здесь любопытную цитату.

«Поскольку власти не могли или не хотели действенно решать проблемы, связанные с платежными балансами, валютная система пришла в расстройство. В некоторых случаях борьба с оппозицией, влиявшей на формирование общественного мнения, оказалась не под силу тем, кого правительствам удалось привлечь под свои знамена. Более того, противоречивые советы и бесконечные споры по поводу взаимоисключающих мер воздействия повергли ведущих творцов государственной политики в полнейшую растерянность не только в отношении мер, которые следовало принять, но и в оценке необходимости каких-либо действий вообще. Однако главной причиной оставался все же панический страх правительств и парламентов перед политическими последствиями как таковыми или возможностью их возникновения. В результате они пытались овладеть искусством совершать экономически невозможное, но валютно-кредитные затруднения от этого только усиливались».

Как вы думаете, о каких событиях идет речь? Может быть, о событиях 2006–2008 гг., когда активно обсуждались проблемы глобальных дисбалансов, обвала на ипотечном рынке США и, разумеется, современного финансового кризиса? Вот и не угадали. Это цитата из книги Милтона Гилберта «В поисках единой валютной системы» (Москва, «Прогресс», 1984), посвященной Бреттон-Вудскому соглашению и событиям начала 70-х гг. прошлого века, когда была создана современная мировая финансовая система. На мой взгляд, Гилберт совершенно прав в том, что члены правительства, как, впрочем, и другие наделенные властью лица, в принципе, весьма ограничены в принятии решений системного характера. Как огня они боятся явлений, интерпретируемых средствами массовой информации как паникерство. Свежий пример – ставшее достоянием общественности дело риск-менеджера британского банка HBOS Пола Мура. Почувствовав неладное в проводимой правлением агрессивной кредитной политике, предполагавшей предоставление ссуд заемщикам с сомнительной платежеспособностью, этот менеджер попытался открыто говорить о проблемах. Однако был обвинен в паникерстве, а затем уволен. А ведь он оказался прав. Банк более не существует как независимый финансовый институт, а его бывший генеральный директор Джеймс Кросби, успевший стать крупным государственным чиновником, после разоблачений вынужден был оставить свой пост (зампредседателя совета директоров Управления финансовых услуг. – «Ведомости»).

Еще одно замечание. Владимир Мау говорит о «группе 20» как о факторе мировой политики. Увы, это далеко не так. «Двадцатка» – это клуб по интересам. В нашем случае (реформирование финансовой системы) это клуб, объединяющий министров финансов и управляющих центральными банками совершенно разных по уровню развития, менталитету и культуре принятия решений стран, вынужденных тем не менее взаимодействовать из-за необходимости использовать одинаковые для всех институты, инструменты и правила, формирующие хребет МФС. Но решения, способные влиять на реформирование системы, принимаются в другом месте.

Как представляется, только при наличии активной позиции институтов, определяющих финансово-экономические интересы частного сектора ведущих экономик мира, появится возможность движения в направлении реформирования МФС. Однако консолидированной позиции наиболее активных участников международных финансовых отношений, т. е. корпораций, пока не наблюдается.