Правда, она хороша
Синтия Леннон написала эту книгу, когда ей было под 70. Писала про Леннона и себя, а вышло – про юность
Когда эта правильная ливерпульская девочка, прилежно ходившая на занятия в художественный колледж, познакомилась с однокурсником Джоном, ей было 18, ему 17.
Все началось со шлепка. Джон вошел в аудиторию в пижонских брюках-дудочках, сел позади Синтии и, шлепнув ее по спине, скорчил смешную рожицу и представился. Потом шлепки продолжились, нерадивый Джон просил одолжить ему то ластик, то карандаш, пока не спел Синти, пристально глядя ей в глаза, старую песенку Ain’t She Sweet – «Правда, она хороша?».
Первой жене знаменитого битла удалось передать солнечный и какой-то хохочущий ритм их начавшейся общей жизни, совпавший с тем временем, когда юной, свободной, влюбленной почувствовала себя, кажется, и вся Европа. Пусть жизнь их была совсем бедной, когда приходилось покупать в кафе чашку кофе на двоих, а целоваться – на задворках, все равно она оставалась прекрасной.
Первые выступления в тинейджерских клубах с тогда еще школьниками Полом и Джорджем, рок-н-ролльные вечеринки, танцы, экзамены – да, перед нами, считай, школьный роман, герои которого, правда, успели поиграть еще и в дочки-матери.
Наверное, специалисты по истории группы обнаружат в этой книге неточности. А чтобы разглядеть в портрете Йоко Оно, к которой Леннон ушел от Синти, ревнивое отвращение брошенной жены – специалистом быть не нужно. Книжка все равно получилась хорошая. Естественная, легкая и – прости господи – без бабства. Синтии удалось избежать унылой пошлости жены Большого человека, жаждущей убедить мир, что уж без нее-то, ее советов, поддержки и утренних сэндвичей он ни за что бы не состоялся. Синти на этом не настаивает. Наоборот, подчеркивает, что старалась оставаться в тени – так требовал менеджер группы Брайан Эпстайн, считавший, что фанатам легче преклоняться перед неженатый парнем, чем перед отцом семейства, которым Леннон стал в 22 года.
Увы, его первенец, Джулиан Леннон, насладиться общением с отцом не успел. Тот вечно был на гастролях, а когда мальчику исполнилось пять лет – и вовсе оставил семью.
У Синти нет сомнений по поводу причин ухода Джона. Их две – наркотики и ведьма Йоко. Но читателю ясно: и то и другое появилось в жизни музыканта не от внутренней развращенности или пресыщенности, а от желания развиваться, искать новые пути. Недаром с тем же энтузиазмом, с каким Леннон погрузился в эксперименты с ЛСД, он увлекся потом буддизмом и борьбой за мир, недаром повторял в интервью, что не хотел бы жить в родном Ливерпуле.
Синти это кажется неправильным, а нам понятным – ему хотелось дальше, вперед. Авангардная художница с железным характером подарила Леннону ощущение перспективы. Вероятно, обманчивое: соединение с Йоко не привело к появлению шедевров, сопоставимых с прежними, и почти совпало с распадом группы. А может быть, дело было просто в том, что кончилась юность, а с ней и творческая легкость и дерзость, которой она одаривает так щедро, но ненадолго.