Еще одна картина из другого мира

Эта картина, безусловно, прекрасна, и по ней, хотя и не в полной мере, можно оценить мастерство Андреа Мантеньи, одного из величайших художников итальянского Ренессанса.

Жесткую манеру письма, такую, что фигуры кажутся больше похожими на статуи, чем на живых людей, современники считали недостатком Мантеньи, а нам по прошествии столетий такая манера видится скорее его особенностью, а то и достоинством. Мантенья почитал совершенством античную скульптуру, и Иосиф Обручник в «Святом семействе» не случайно схож чеканным ликом с бюстом древнего римлянина.

Тонкость прорисовки деталей – в этом Мантенья тоже был большим мастером – на картине-гостье заметна: воздушное кружево оторочки платья Марии, муаровый узор ее плаща, морщины складок ворота белой рубахи Елизаветы, кожная складочка на шее Христа. Эту складочку издали не видно, отчего на расстоянии голова младенца кажется довольно неловко приставленной к телу. А вблизи – все хорошо.

Сложная композиция и неожиданные ракурсы – и этим прославился художник – в «Святом семействе» также явлены в полсилы, но все равно достойны восхищения: глаза у четырех главных фигур находятся на одной линии, хотя взгляды их направлены по-разному, алые рубахи взрослых как бы держат середину композиции, а тело младенца пронзительной белизны – формальный и смысловой центр картины. Голова Марии, слегка поднятая вверх и наклоненная к сыну, и ее изящная рука так же выделены светом, как и фигура Христа.

Правда, прославленного умения Мантеньи передать атмосферу, воздух в этой картине не заметишь, зато в ней есть сентиментальность, которая появилась у художника в конце жизни, когда один из его сыновей умер, а другой, внебрачный, поздний, был особенно нежно любим.

«Святое семейство» Мантеньи прибыло к нам на гастроли из дрезденской Галереи старых мастеров. В отличие от «Портрета неизвестного с серыми глазами» Тициана, привезенного из Флоренции неделю назад, «Святое семейство» не относится к самым знаменитым произведениям автора. Но и дипломатический повод для этой гастроли рангом ниже тициановского: «Неизвестный» приурочен к визиту итальянского премьера, а «Семейство» – к визиту премьер-министра только земли Саксонии.

Вот если бы приехала сама Ангела Меркель, то тогда... тогда, наверное, привезли бы не Мантенью, а Дюрера, например, или саму Рафаэлеву «Сикстинскую Мадонну» – чистейшей прелести, как известно, образец.

Такое нелепое гадание – горькая шутка. Это Лувру для проведения осенью прошлого года грандиозной выставки Андреа Мантеньи достаточно было одного повода – 500-летия со дня смерти художника. Мантенья умер в 1506 г., но сначала его выставки прошли по Италии, причем миланская Пинакотека Брера, владеющая прославленным «Мертвым Христом», отказалась выдавать его на выставку в Мантую – оправдывались плохим физическим состоянием полотна, но, возможно, просто пожадничали – это вызвало скандал в музейном мире.

Выставки старых мастеров – трудное дело, дорогое и хлопотное. Но для больших музеев, таких как Лувр, Прадо, Метрополитен, лондонская Национальная галерея, для музеев Вены и Берлина подобные выставки являются событиями хоть и праздничными, но регулярными. Наши художественные музеи – Эрмитаж и Пушкинский – о таких праздниках и не мечтают.

Пределом их мечтаний можно считать прошлогоднюю выставку английского классика Уильяма Тернера в том же Пушкинском музее, осуществленную благодаря щедрому спонсорству Алишера Усманова. Четыре года назад также в Пушкинском была выставка «От Джотто до Малевича», где и вправду был Джотто и еще несколько великих итальянцев. но еще много всего необязательного.

Прошедшие тучные, нефтяные годы мало чем обрадовали любителей старого искусства и никак не просветили публику. Новые богатые, как известно, предпочитают более понятное им и невзыскательным зрителям современное искусство, именно его покупают и продвигают. Два главных государственных музея страны привозят выставки художников ХХ века, а что касается старых мастеров – то вынуждены ограничиваться «Одним шедевром».

Спасибо большое и за это, но аппетит приходит во время еды, и каждая такая выставка неизбежно ставит вопрос: почему же, чтобы увидеть великую живопись, надо ехать в Европу? Как бы ни был замечателен Эрмитаж и как бы достойно ни была сделана постоянная экспозиция в Пушкинском, ни о титанах и мастерах Возрождения, ни о Веласкесе и Эль Греко там адекватного впечатления не составишь.