Государство и конкуренция: Десять лет спустя
Только что представленный доклад международной консалтинговой компании McKinsey «Эффективная Россия. Производительность как фундамент роста», посвященный современному состоянию российской экономики и перспективам ее развития, выполнен на высоком профессиональном уровне и содержит множество любопытных наблюдений, оценок и выводов. Но, пожалуй, самое интересное – его сравнение с аналогичным аналитическим трудом McKinsey, опубликованным ровно 10 лет назад, осенью 1999 г. (ниже – Д-09 и Д-99 соответственно).
В качестве главного инструментария исследования авторы докладов использовали анализ факторов динамики производительности труда в ряде ведущих отраслей промышленности и сферы услуг. Несмотря на устойчивый рост в течение прошедшего десятилетия и некоторое сокращение отставания от США, производительность труда в России и сегодня в основном варьируется – в зависимости от отрасли – всего лишь в пределах 20–30% от аналогичных американских показателей. Ключевые причины сохраняющегося разрыва, согласно Д-09 (в порядке убывания значимости): неэффективные бизнес-процессы, устаревшие мощности и производственные методы, структурные особенности экономики России.
Между строк Д-09 явно сквозит некоторое недоумение: как же так, прошло 10 лет, а бизнес почему-то по-прежнему не воспринимает самые передовые методы производства и технологии и не инвестирует в них! Авторы доклада считают, что отечественных предпринимателей в какой-то мере оправдывают слишком хорошая рыночная конъюнктура, позволявшая сосредоточиться на экстенсивных методах развития, и «недостаточно развитая конкуренция». Отсюда и предписания: государству рекомендуется устранять административные барьеры, применять системные подходы к развитию городов и территорий, способствовать повышению количества, качества и мобильности доступной рабочей силы, а также совершенствовать финансовый сектор, тогда как бизнесу – всеми силами стремиться быть эффективнее.
Однако самые сложные вопросы остаются без ответа. Почему после 10 лет динамичного экономического роста в России ни государственный, ни частный сектор так и не совершили серьезного инвестиционного рывка? Как получилось, что триллион свалившихся на страну буквально с неба конъюнктурных нефтедолларов растрачен практически впустую? Почему, выбрав последние резервы демографического роста, мы оказываемся совершенно не готовы к неизбежному сокращению наличных трудовых ресурсов?
Причины стратегического социально-экономического провала нужно искать вовсе не в незрелости бизнеса – определенно, тому виной государство и государственная политика последних лет. Это и вольготно расплодившаяся численно и статусно чиновничье-силовая каста, и намертво укорененные чуть ли не на всех «командных высотах» госкорпорации и иные безответственные частно-государственные структуры с эксклюзивными правами, и процветающая судебно-правовая вакханалия, камня на камне не оставляющая от прав собственности, и очевидно растущая ввысь и вширь коррупция, и остановленные по всему фронту реформы. Добавьте сюда все новые «стратегические» рогатки для иностранных инвестиций, вовсе не случайно забуксовавшее вступление России в ВТО и совсем уж свежие нарушения обязательств не применять протекционистские меры, принятых двадцаткой крупнейших государств, – и картина состояния конкуренции в России в 2009 г. предстанет во всей своей красе. Очевидно, что дело обстоит гораздо хуже, чем просто «недостаточно развитая конкуренция».
Стоит вспомнить, что 10 лет назад Д-99 в качестве основной причины российского отставания в продуктивности выделял конкурентное неравенство хозяйствующих субъектов в самых разных аспектах – доступе к ресурсам и инфраструктуре, уплачиваемых налогах и тарифах, дифференцированном применении закона и отношении госорганов к бизнесу. Не случайно в Д-09 почти не упоминается о прогрессе в решении этой фундаментальной проблемы, очевидно, что прирост производительности труда за прошедшее десятилетие достигнут за счет совершенно иных факторов: прежде всего – задействования имеющихся незагруженных мощностей.
А проблема неравенства если и была решена, то разве что в отношении обеспечения эквивалентности налогового бремени – да и то лишь в рамках внутриотраслевой конкуренции. В межотраслевом разрезе налоговая нагрузка по-прежнему распределена чрезвычайно неравномерно: к примеру, «Газпром», как известно, платит налогов меньше, чем ряд нефтяных компаний, заметно уступающих ему по масштабам деятельности.
В остальных же сферах после позитивных подвижек в начале «нулевых» данная проблема, напротив, только усугубилась. Даже ставшая притчей во языцех в качестве, безусловно, единственного в своем роде свидетельства «продолжения либеральных преобразований» реформа электроэнергетики, увязнув в компромиссах, отнюдь не добавила российской экономике конкурентности: по сути, всероссийская государственная монополия была заменена несколькими локальными частными.
А пока на фоне обвального падения объемов производства за первые месяцы 2009 г. статистика регистрирует снижение производительности труда в российской промышленности. Что дальше? В Д-09 справедливо отмечается, что кризис вполне естественно будет приводить к нарастанию государственного вмешательства в экономику. Но качество этого вмешательства, конечно же, может быть разным. Например, только что агентство при либеральном Минфине заявило о росте угрозы отмывания денег и ничтоже сумняшеся отнесло 60% проводимых в стране транзакций к подозрительным. Реальные действия, очевидно, вскоре последуют. Это, как и формирование нерушимого блока госбанков и «Ростехнологий», административные «рекомендации» в отношении объемов банковского кредитования и уровня процентных ставок и многое-многое другое, нисколько не приблизит нас к выходу из кризиса, а, наоборот, сделает его более затяжным и болезненным.
Принимая во внимание столь прискорбное состояние делового климата и конкуренции, консультанты зря недоумевают, отчего отечественный бизнес не спешит следовать их рекомендациям и внедрять передовые методы и технологии: глупо брать на себя инвестиционные риски, когда результаты всех этих усилий совершенно не обязательно достанутся самому инноватору. Более того, чем успешнее он будет, тем скорее все потеряет.
Проблема в том, что дальнейший прогресс экономики России с динамичным сокращением отставания ее производительной продуктивности от ведущих стран за счет рекомендуемых McKinsey чисто технократических подходов невозможен. Очевидно, что устранение пороков существующей государственной системы, несовместимых со свободной конкуренцией, а значит, и с повышением эффективности российской экономики и социального сектора, немыслимо без глубочайших общественно-политических преобразований. К сожалению, власть не демонстрирует не только готовности к таким преобразованиям, но и минимального понимания их необходимости.
Напоследок еще одно сравнение уже не содержательного, а эстетического свойства. Д-99 стартовал с признания: «Россия находится в ужасном экономическом положении» – и в первом же абзаце честно констатировал, что в отличие от других аналогичных стран реформы в России не принесли желаемого результата. Десять лет прошли не зря: Д-09 начинается куда политкорректнее – с двойного (от президента и премьер-министра России) эпиграфа про необходимость обеспечить повышение производительности труда, пропитанного незабвенным советским душком.