Теснота хуже воровства

Если даже нам вручат «Золотого льва» как лучшему национальному павильону – что невозможно, но предположим, – все равно никакие силы не заставят его заново смотреть. Из работ семи художников одна настолько отвратительна, что напрочь отравляет общее впечатление. Почему куратор нашей выставки Ольга Свиблова выбрала грязный замогильный сарай-ужастик, сочиненный Гошей Острецовым, – тайна. Этой помоечной инсталляции из гнилых досок с торчащими муляжными ручонками место в провинциальном луна-парке. И больше о ней – ни слова.

Свиблова много раз отвечала на вопрос, почему не делает в нашем павильоне моновыставки, как это принято в большинстве других. Говорила, что хочет дать шанс выдвинуться максимальному количеству недооцененных русских художников. Почему максимальному – не ясно, шесть не намного меньше семи. Хотя и не в количестве дело – в датском павильоне несколько художников создали респектабельный дом, с библиотекой, столовой, спальной, но в неестественном, странном масштабе, отчего там жутко и тревожно, словно попал в фильм Хичкока.

Жутко и тревожно становится и от толпы орущих на стадионе болельщиков на озвученной фреске Алексея Каллимы, которая видна только в ультрафиолетовом освещении, а при дневном – исчезает, как фантом. Можно бы было нам этой работой – осмысленной, со всем понятным подтекстом – и ограничиться. Каллима не Брюс Найман, конечно, – великолепной выставке этого классика отдали свой павильон американцы – но сильно выступил. Можно было бы ограничиться и инсталляцией Ирины Кориной, или расчетливой, с нефтью и кровью, но артистичной работой Андрея Молодкина, или графическими антиутопиями Павла Пепперштейна. Листы из этой же его серии висят по соседству с нашим павильоном на сборной международной выставке, только в меньшем количестве. Выбраны самые парадоксальные и остроумные сюжеты – и народ около них зависает, всматривается. А в нашем павильоне их столько, что рассматривать заскучаешь.

Вообще, элегантный минимализм, ясность и чистота замысла отличают выставки нынешней биеннале на главных ее площадках – в Джардини и в Арсенале. И в этой ясности и чистоте проявляется уважение к художникам (им дают пространство для высказывания, а не селят в коммуналку) и к зрителям (их головы не перегружают).

Нельзя сказать, что все показанное на этих выставках интересно и нравится, хотя интересного много и нравящегося тоже. Но даже мерзотное сочинение японской феминистки подано с большой экспозиционной культурой. Бельгийский павильон с работами на тему ботаники явно скучен, но чист и светел. Ведь дело не выигрыше «львов», не в национальной гордости, не в продвижении художников.

Тема нынешней биеннале – Making Worlds, т. е. само творчество. Художник создает другие миры, они могут быть волшебными, таинственными, радостными, тревожными или тягостными. Могут манить или пугать, очаровывать или шокировать, но они должны быть сотворены, а не наскоро сколочены из гнилых досок и демагогии. Но мы договорились, что о плохом – ни слова.