Кто виноват: Алхимики финансов

Сегодня, когда экономический кризис уже не кажется таким страшным (по крайней мере в данный момент), а прогнозисты уже видят «первые побеги» восстановления, начинает разворачиваться игра во взаимные обвинения.

Вначале наиболее очевидными преступниками были самые влиятельные банкиры. Они руководили учреждениями, которые получали огромные прибыли в течение продолжительного времени. Они ошиблись в оценке рисков, а потом стали просить у государств помощи. Они были крайне высокомерны, они зарабатывали слишком много – демонизировать их легко.

А как же политический процесс? Почему банки не регулировались лучше? Конечно, политики не были куплены в прямом смысле. Они лишь убедили себя в том, что финансовые инновации открыли простой и широкий путь к всеобщему процветанию, к доступному жилью для большинства, – а большинство, в свою очередь, обеспечивало политикам массовую поддержку на выборах.

Правительства сегодня крайне уязвимы. Администрации потерпели крах в Чешской Республике, Венгрии, Исландии и Ирландии. Бунты и забастовки нанесли урон Таиланду, Франции и Греции. В Кувейте правительство распустило парламент. Великобританию потряс скандал, связанный с расходами членов парламента.

Волны взаимных обвинений после финансовых кризисов имеют давнюю историю, они регулярно повторяются. Бум фондовой биржи начала 1870-х гг. сопровождался крахом в 1873-м и «охотой на ведьм». В 1907 г. в J.P. Morgan первоначально видели спасителя рынка, а затем общественного врага. В 1930-х обвинению подверглись банкиры и министры финансов. Но сегодня мишенью для гнева снова стали не только политические и финансовые учреждения. Критики пытаются идентифицировать не просто конкретных жадных банкиров и недальновидных политиков, но идеи, ответственные за финансовые и экономические проблемы.

Поскольку кризис экономический, большинство людей, пытающихся найти его интеллектуальные корни, в первую очередь смотрят на экономистов, многие из которых весьма уязвимы для обвинений. Автор революции «рациональных ожиданий» Роберт Лукас бесконечно цитируется как человек, заявивший в 2003 г., что «проблема предотвращения депрессий с практической точки зрения решена, а теоретически она была решена уже несколько десятилетий назад».

Но на самом деле интеллектуальная мода во множестве наук, а также в культурной сфере в целом внесла свой вклад во всеобщую готовность участвовать в бессмысленных рисках. Чрезмерно сложные инструменты и не подлежащие точным оценкам риски стали возможны в силу культурной предрасположенности. А создана эта предрасположенность была благодаря тому, что называют постмодернизмом. Это состояние культуры, подразумевающее замену разумного начала интуицией, чувствами и аллюзиями.

Но постмодернизм сам появился благодаря технологиям, с которыми у него очень неоднозначные отношения. В отличие от парового двигателя или примитивного автомобиля, принцип работы которых был вполне понятен их пользователям, современные автомобили или самолеты настолько сложны, что те, кто ими управляет, не знают, как они устроены. Интернет создал мир, в котором строгая логика и аргументация уступают по важности ярким контрастным образам.

Постмодернизм представлял собой отход от рациональной культуры нового времени. Многие внимательные наблюдатели находят в нем все больше аналогий со средневековьем: жившие тогда люди были окружены событиями и процессами, которых они не понимали. В их картине мира было место и демонам, и светлым сверхъестественным силам.

Недавняя эра глобальных финансов (нам, вероятно, стоит говорить о ней уже в прошедшем времени?) отличалась от финансового подъема столетней давности. Это была веселая и нетерпеливая эпоха, время игры. Как и для постмодернизма в целом, для финансового постмодернизма характерен был взгляд на историю не как на набор ограничений, а как на материал для ироничных ссылок и цитат.

На пике роста финансисты стали обладателями дорогих коллекций абстрактного современного искусства. Постмодернистское презрение к действительности создавало ощущение, что весь мир непостоянен и податлив и он может и должен быть столь же преходящим и далеким от реальности, как котировки акций.

Сформировался особый союз между финансовыми экспертами, полагающими, что они продают действительно инновационные идеи, политической элитой и господствующим культурным климатом, поддерживающим экспериментирование и уход от традиционных ценностей. Результат заключался в том, что любые ценности, включая финансовые, стали рассматриваться как нечто относительное и по большому счету абсурдное.

Теперь мы возвращаемся к поискам смысла, а это, к сожалению, часто ведет к поискам виноватых.