На вырост

Первого «Повелителя мух» по роману Уильяма Голдинга Додин поставил в 86-м. Английских мальчиков, оказавшихся во время Второй мировой войны в результате авиакатастрофы на необитаемом острове, играли недавние выпускники двух знаменитых курсов – Аркадия Кацмана и Льва Додина, ставшие потом выдающимися мастерами и составляющие сейчас костяк труппы Малого драматического театра – Театра Европы.

Новый, только что выпущенный спектакль выглядит совершенно как раньше. Восстановленные декорации Давида Боровского (которые украли в шальные 90-е, что оборвало жизнь прежней постановки) стали, возможно, главной его ценностью.

Сценографическое решение оказалось нисколько не подвержено времени, сейчас видно, что это классика на все времена. Крохотная сцена МДТ обнажена, на ней покореженные обломки самолета, с колосников свисают перепутанные канаты, на задней стене крепится металлическая арматура. Непрерывно перетекающие, переливающиеся мизансцены построены на том, что если влезть в дверцу лежащего фюзеляжа, а вылезти из-под планшета или взобраться на вертикально стоящий кусок обшивки, перепрыгнуть на стену, а оттуда перелететь на канате вперед, то получается путешествие по острову, пластичное до галлюцинации. Десяток уровней глубины и высоты сценической коробки созданы буквально из ничего!

Голдинг написал роман-притчу: «Повелитель мух» не кто иной, как Вельзевул, который пробуждается внутри человека, как только его перестают сковывать цивилизующие обручи благоустроенного социума. Но притча по природе своей неизбежно схематична. В том, прежнем спектакле на дидактичную сюжетную конструкцию удалось нарастить плоть психологизма. Главных героев: положительного, надежного Ральфа, противостоящего ему Джека – ангелоподобного красавца, на глазах зверевшего, превращавшегося в диктатора и убийцу, и Саймона, полублаженного мальчугана, единственного нашедшего в себе силы противиться Повелителю, играли Петр Семак, Владимир Осипчук и Игорь Скляр – актеры огромного, сверхнормативного обаяния (хоть у каждого оно своей природы), которые заставляли сердечно сопереживать перипетиям жестокого сюжета. Нынешние – Данила Козловский, Владимир Селезнев, Станислав Никольский – работают нормально, но в них нет необыкновенности, в отсутствие которой решаемые ими рациональные сценические задачи (пусть вполне грамотно – у Додина иное невозможно) заметны и мастерски выстроенное действие не превращается в музыку жизни.

В целом молодые актеры пока оказались всего лишь добросовестными исполнителями виртуозного режиссерского рисунка. В котором им еще предстоит освоиться до полной эмоциональной свободы.

Притом, конечно, фирменные приемы додинского жесткого театра эффективны: и живой поросенок, которого щекочут ножом, и сырое мясо, и настоящая свиная голова, олицетворяющая Повелителя, и присочиненный беспощадный финал: в романе и в прежнем спектакле в самую страшную для Ральфа минуту, на краю его гибели, в качестве катарсиса являлся наконец взрослый – а сейчас выходит летчик, снимает шлем, и оказывается, что в летчицкий комбинезон переоделся злодей Джек.

Принимают спектакль на ура.