За веру и Отечество

Иван Васильевич меняет конфессию. В открывшем фестиваль фильме председателя жюри Павла Лунгина «Царь» знаменитый самодержец предстал Иродом, учиняющим языческие забавы и прячущим богомерзкую сущность за юродством. Грозного играет Петр Мамонов, давно ставший главным проводником идей Лунгина. Вокруг него бесом вьется Иван Охлобыстин – юродивый помельче, который вопреки традиции не заявляет, что молиться за Ирода Богородица не велит, а, напротив, подогревает в царе грех гордыни: «Прикажи молнии ударить!» Царь приказывает, молния сверкает. Митрополит Филипп сокрушенно качает головой.

Сыгравший в «Царе» свою последнюю роль Олег Янковский наделил опального священника здравомыслием и спокойным достоинством. Митрополит – единственный нормальный человек в неряшливом мире картины Лунгина, состоящем из бесноватых ряженых, назойливых библейских аллюзий, наивных чудес и незатейливых оппозиций: власть светская и духовная, тиран и мученик, зло и добро.

В разговоре о «Царе» равно бесполезны оценки исторической правды и художественного качества: Лунгина занимала исключительно доходчивость высказывания. Если отношения православия и самодержавия отыграны в сюжете фильма, то народность явлена в стилистике: «Царь» с его ярмарочным насилием и юродством, медвежьими потехами и чудесами молитвы – грубая, но донельзя наглядная череда картинок, русский комикс.

Лунгин сделал из российской истории лубок, а Ёсихару Асино, Михаил Шприц и Алексей Климов – мангу. Их «Первый отряд», показанный в конкурсе «Перспективы», остроумно соединяет эстетику японской анимации и советского военного плаката, мифологию пионеров-героев и жанр «мокьюментари» – фальшивой документалистики. Анимационный сюжет о потусторонних боях Великой Отечественной периодически перебивается комментариями «ветеранов», «историков» и «психологов», которые рассказывают о пограничных состояниях сознания и оккультных тайнах советской и германской разведок. Фашисты вызывают дух могущественного барона, убитого в Ледовом побоище. Наше командование отправляет в загробный мир пионерку Надю, чтобы она привела на подмогу погибших товарищей – героев советского пантеона юных мучеников. Больше всего это похоже на роман Ануфриева и Пепперштейна «Мифогенная любовь каст», в котором над фронтами Второй мировой Карлсон рубил пропеллером гусей-лебедей. Таких роскошных сцен в «Первом отряде» нет, но пионерка с самурайским мечом против тевтонского рыцаря – тоже красиво.