Виталий Яковлев: Виталий Яковлев, гендиректор «Мосэнерго», - интервью

Еще год назад «Мосэнерго» походила на советское производственное объединение, утверждает гендиректор компании Виталий Яковлев. Выходец из системы «Газпрома», он подчеркнуто дистанцируется от прежних традиций. Какой компания станет через 10 лет, почему энергетическим «дочкам» «Газпрома» не стоит списывать со счетов уголь и кто хочет купить штаб-квартиру «Мосэнерго» неподалеку от Кремля, Яковлев рассказал в интервью «Ведомостям».

– Вы чуть больше года руководите одной из крупнейших энергокомпаний страны, хотя раньше в электроэнергетике не работали. Какие были первые впечатления?

– Если честно, первые впечатления были неприятными: узкие коридоры, длинные красные ковры, какие-то портреты. У меня мама работала в райкоме партии, вот примерно такое же ощущение было, когда я в «Мосэнерго» пришел.

– По образованию вы финансист, работали в KPMG, а последние годы руководили «Востокгазпромом». Сложно было перестраиваться или, в принципе, нет разницы, чем руководить?

– Безусловно, разница есть, прежде всего с точки зрения стиля управления. Из-за разницы в стиле невозможно сначала руководить рекламным агентством, а затем грамотно и эффективно управлять энергетической компанией. Однако большой разницы между управлением газодобывающей и генерирующей компанией нет: по корпоративному духу газовики и энергетики практически близнецы. Конечно, руководителю генерирующей компании необходимы определенные знания специфики работы энергетических предприятий, и я уделяю этому время. Но особых технических проблем нет: я же не включаю генераторы.

– Сильно поменялась руководящая команда «Мосэнерго», не было конфликтов с уволенными?

– Менеджеры уходят, когда не согласны с вариантами того или иного пути развития. Мы выбрали определенный путь и его не скрывали, многих это не устроило, и они ушли. Но вместе с [предыдущим гендиректором Анатолием] Копсовым ушли 4–5 человек. Конфликтов не было.

– Что самое сложное в должности гендиректора «Мосэнерго» – привыкнуть к тому, что раньше авторитетами для всех были глава РАО ЕЭС Анатолий Чубайс или Копсов, или разбираться в технике?

– Ощущения, что эта компания держалась на чьем бы то ни было авторитете, Чубайса или Копсова, нет. Структура «Мосэнерго» была не похожа на единую компанию: это 17 электростанций, у каждой из которых своя жизнь. То, что я увидел, можно сравнить с производственным объединением: станции внутри были финансово независимы, с точки зрения принятия кадровых решений и информационного обмена – тоже.

– Правда ли, что одно из нововведений – объединить под управлением одного начальника несколько станций, для чего это нужно?

– Вы говорите лишь об одном тактическом решении, которое касалось восточного блока станций «Мосэнерго» и к общей логике преобразований не относится. ТЭЦ-6, ТЭЦ-29 и ГРЭС-3 расположены рядом, мы их объединили в ГРЭС-3. То же самое сделали с ТЭЦ-28, передав ее в управление ТЭЦ-21.

– Сколько всего ушло начальников станций, какие были компенсации?

– Мы заменили почти половину директоров станций. Что касается компенсаций, то за 2008 г. были выплачены выходные пособия почти на 400 млн руб. В эту сумму входят не только «золотые парашюты», но и все выплаты, которые мы обязаны делать в рамках коллективного договора в связи с расторжением трудовых договоров. В этом случае всем увольняемым по нашей инициативе, не только руководителям, мы должны выплачивать шесть среднемесячных заработков.

– Как выглядит стратегия компании на ближайшие 3–5 лет?

– Одна из главных задач – изменение философии управления по принципу «затраты плюс». Мы в этой философии прожили очень долго: многие сотрудники не понимают, зачем что-то делать дешевле, если все заложено в тариф. Людям постоянно приходится объяснять, что нам надо начинать работать в условиях конкуренции. Нужно многое сделать с точки зрения деловой этики – искоренить местечковость и семейственность, особенно в управлении станциями. Важно, чтобы сотрудники компании не чувствовали ограничений в профессиональной конкуренции внутри «Мосэнерго». То же самое относится к взаимоотношениям с подрядчиками. Раньше эти взаимоотношения трудно было назвать коммерческими. Мы ломаем эту систему медленно, но верно. При этом важно сохранить дух взаимопомощи и поддержки, высокой ответственности за результат, который присущ энергетикам.

Если говорить о технической и технологической стороне, то через 10 лет, на мой взгляд, компания должна кардинально измениться: предполагается увеличить долю парогазовой генерации до 40% от установленной, сейчас она составляет 11%. КПД новых парогазовых установок выше 51%, сейчас КПД паросиловых – всего 38%. Многое предстоит сделать в части снижения операционных затрат. Здесь много задач. И внедрение управленческих информационных систем, и изменение подходов к управлению персоналом.

– «Газпром» заявлял недавно, что из-за низкого тарифа на новую мощность для ТЭЦ-21 и ТЭЦ-27 приостанавливает реализацию третьего этапа инвестпрограммы «Мосэнерго». Что сейчас происходит?

– Сейчас все четыре проекта [на ТЭЦ-25, -12, -16, -20] находятся в стадии обоснования инвестиций. Вряд ли я раскрою большой секрет, если скажу, что там нет никакой фантастической рентабельности. Кроме того, там есть несколько важных неизвестных переменных, которые вызывают сомнения, нужно ли нам сейчас принимать эти инвестиционные решения. Одна из этих неизвестных – рынок мощности, которого на сегодня нет. Цена регулируется, как бы это ни называлось. Нам важно, чтобы цена на мощность была прозрачной, тогда у нас будет возможность просчитать возврат инвестиций по каждому инвестпроекту. Если спроецировать ситуацию на последнем КОМ (конкурентный отбор мощности, проходит раз в год для генерирующих компаний; на торгах в конце 2008 г. «Совет рынка» снизил цену заявки «Мосэнерго» на 30%. – «Ведомости») на те инвестпроекты, которые у нас сейчас в проработке, то они просто неокупаемы. Срок окупаемости проектов, которые мы выставляли на КОМ, – 15–16 лет. Вторая важная часть – еще не решены все технические вопросы, например вопросы подачи газа и техприсоединения новых блоков к сетям МОЭСК.

– Почему «Совет рынка» принял такое решение? Регулятор не готов переложить затраты на потребителей?

– Это вопрос к тем, кто принял такое решение.

– А нужны ли потребителям эти энергоблоки в условиях падения спроса на свет?

– «Системный оператор» считает, что нужны: если их не ввести, то в недалеком будущем возможен энергодефицит. Кроме того, блоки на ТЭЦ-12 и ТЭЦ-20 необходимы и для системной надежности в регионе. Если говорить про текущий кризисный год, то мы его прошли с резервом мощности в 1 ГВт, но это не значит, что такая же ситуация сохранится к моменту, когда блоки будут реально построены.

– Планировалось, что «Мосэнерго» построит в этом году новый блок на ТЭЦ-26 за счет денег от продажи штаб-квартиры на Раушской набережной. Теперь компания собирается занимать на проект. А куда пойдут деньги от продажи офиса?

– Продавая здание на Раушской, мы избавляемся от непрофильных активов. Деньги пойдут на покрытие кассового разрыва, который образовался и из-за необходимости финансировать инвестпрограмму, и из-за необходимости обслуживать кредитный портфель. Согласитесь, странно иметь долг в 22 млрд руб., платить по нему от 17% до 20% в год и при этом владеть зданием, которое никакого дохода компании не приносит. В 2008 г. при долге в 17 млрд руб. на начало года мы только по процентам заплатили 1,5 млрд руб. Если даже мы продадим здание по минимальной цене в 4 млрд руб. (такова предварительная оценка, сделанная в ноябре 2008 г.), то сэкономим только на одних процентах по кредитам около 500 млн руб. в год с вычетом расходов по аренде помещения для офиса «Мосэнерго» в 200 млн руб. Мне часто задают вопрос: зачем вы продаете сейчас? Подождите, цена вырастет, продадите дороже. Задача простая. Я не знаю, будет ли расти цена на недвижимость темпами 17–20% в год. Но я точно знаю, что уже плачу по такой ставке проценты за кредиты. Хочу ли я рискнуть в надежде, что рынок недвижимости вырастет еще быстрее? Я не хочу рисковать, я просто должен обеспечить финансовую устойчивость компании. Для этого мы пытаемся стабилизировать ситуацию с кредитным портфелем. При этом мы не собираемся устраивать пожарную распродажу непрофильных активов. Будем продавать по рыночной цене.

– А претенденты на здание есть?

– С нами предварительные переговоры вел «Лидер», мы – с правительством Москвы. Каких-то твердых заверений ни от одной из сторон мы пока не получили, поэтому сейчас собираемся провести открытый тендер, победителем которого станет тот, кто предложит наилучшую цену. В ближайшее время объявление будет опубликовано. Хотя с учетом кризиса претендентов, видимо, будет не много.

– С каким кредитным портфелем «Мосэнерго» планирует войти в 2010 г.?

– Сложный вопрос, ведь несмотря на то что мы погасим часть долга, у нас есть инвестпрограмма, часть которой мы будем финансировать за счет займов. К тому же мы не понимаем, как во второй половине года будет складываться ситуация на кредитном рынке.

– Нет ли у «Газпрома» планов перевести свои энергокомпании на единую акцию? Как бы вы лично отнеслись к такой идее?

– Без комментариев, этот вопрос находится в компетенции основного акционера.

– Не обсуждался ли когда-нибудь вопрос повышения ликвидности акций «Мосэнерго», например, через размещение допэмиссии?

– Размещение допэмиссий – это инструмент привлечения средств для реализации какого-либо проекта, а не самоцель. У нас пока нет таких проектов, да и с сегодняшней капитализацией компании вряд ли возможно привлечь приличные деньги.

– Есть ли у «Мосэнерго» преференции в отношениях с «Газпромом», например в цене закупаемого газа, или наоборот?

– Газ продается по тарифам ФСТ, и у нас нет никаких скидок, никаких преференций.

– «Газпром» и правительство Москвы собирались создать единую теплосетевую компанию. Решило бы это конфликт между «Мосэнерго», МТК и МОЭК и как бы могло отразиться на ценах на тепло для конечных потребителей?

– С МТК и МОЭК у нас было взаимное непонимание, во многом оно остается. У нас есть филиал «Теплосбыт», который работает со своей нишей клиентов, [а еще есть] подконтрольный правительству [Москвы] МОЭК со своей нишей. Наши жалобы в ФАС касались того, что часть клиентов «Теплосбыта» заставляли не вполне рыночными методами переходить к МОЭК и МТК. Сегодня я не вижу, что это происходит: конкуренция есть, что, на мой взгляд, является правильным.

Несмотря на то что у нас тепло продается по тарифу, я считаю, что право выбора не повредит потребителю, ведь рыночные рычаги конкуренции существуют и в России. Конкуренцию можно обеспечить за счет качества предоставляемых услуг, а также увеличения спектра предоставляемых услуг, но у нас пока этому мешают административные барьеры.

– У «Мосэнерго» были планы развивать в Москве угольную генерацию, в какой стадии сейчас этот вопрос?

– Угля мы сжигаем мало, на этом топливе у нас сейчас частично работают только две станции – в Дзержинском и Ступине. Это менее 3% в структуре топливного баланса компании. Если говорить про уголь как перспективное топливо для станций, то «Мосэнерго» непосредственно в Москве никакой угольной генерации возводить не собирается. У нас была инвестиционная идея строительства пылеугольной станции в Московской области, но до проекта дело пока не дошло. Реально идея может стать проектом не ранее 2015–2016 гг., и это будет зависеть от спроса. Сама же идея использования угля в генерации возникла в связи с тем, что еще летом прошлого года вопрос обеспечения газа по новым блокам стоял остро. В перспективе 3–5 лет этот вопрос возникнет вновь, и тогда можно будет посмотреть на уголь как на один из вариантов развития генерации.

– А для блоков на ТЭЦ-12, -16 и -20 «Газпром» готов дать газ?

– Эти блоки будут газо-дизельными, вопрос обеспечения газом для них возникнет, когда мы подойдем к обоснованию инвестиций. Ежегодная суммарная потребность этих блоков составит 1,9 млрд куб. м газа.

– «Мосэнерго» собиралось заняться производством холода, развивать ветроэнергетику. Реализуются ли эти идеи?

– Мы по-прежнему смотрим на идею по производству холода, но здесь есть административные сложности, которые мы предвидеть не могли, сейчас пытаемся просчитать привлекательность. Мне кажется, что правильнее было бы осуществлять эти проекты на новых объектах строительства. Летом прошлого года мы даже уже начали проговаривать вопрос реализации проекта с некоторыми строительными компаниями в крупных офисных зданиях, но кризис помешал: объем строительства сократился, и часть этих проектов пока отложена. Общий же экономический эффект по «Мосэнерго» от этого вида бизнеса может достичь от 3–4% всей выручки.

– Почувствовало ли уже «Мосэнерго» все «прелести» кризиса?

– Для нас самой большой бедой стали процентные ставки по кредитам. По всем займам у «Мосэнерго» плавающие ставки, и, когда Mosprime вырос, ставки взлетели моментально. К началу кризиса чистый долг «Мосэнерго» составлял 27 млрд руб. Наши процентные расходы подскочили со 150 млн до 350 млн руб. в месяц. Мы, конечно, пытаемся договориться с банками о фиксации ставок, но сейчас кредитный рынок – не рынок клиента, а рынок банка. Снижение спроса и падение собираемости мы фиксируем, но драматичного влияния на финансовое состояние компании ни тот, ни другой фактор не оказывают. Падение выработки по году, я думаю, составит 4–6% к уровню 2008 г. В консервативном сценарии мы закладывали снижение нашей выработки по году на 6%. Пока в него укладываемся.

– А насколько в среднем выросли ставки?

– До кризиса ставки были 7–8%, сейчас – 18–19% годовых.

– Какой сейчас у «Мосэнерго» объем дебиторской задолженности?

– Мы в бюджете на этот год заложили собираемость в 92%, при этом стандартно этот показатель был равен 96–97%. В реальности же мы идем чуть выше плана по собираемости, дай бог, чтобы так все и было. Объем дебиторки по электро- и теплоэнергии на 31 мая – чуть больше 7,5 млрд руб.

– Есть ли у «Мосэнерго» антикризисная программа, в чем ее суть?

– Все изменения, которые мы инициировали в компании, изначально не были связаны с кризисом. То, что нам нужно сокращать издержки, было понятно сразу. Например, по численности персонала на тех же станциях мы превышаем не то что европейские, но даже индийские и китайские показатели на аналогичном оборудовании. По расходам электроэнергии на собственные нужды, по ремонтам ситуация схожая. За прошедший год все, что касалось внутреннего сервиса – производство сельхозпродукции, общественное питание, автосервис, – мы постарались вывести на аутсорсинг компаниям, которые профессионально этим занимаются. По каждой из этих функций был колоссальный эффект. И не только в части экономии затрат, но и по качеству услуг. Сегодня совместно с McKinsey мы реализуем на ТЭЦ-23 пилотный проект «Бережливое производство». Подразумевается изменение подходов к управлению станцией, управлению издержками, системой KPI (Key Performance Indicator, ключевые показатели процесса. – «Ведомости»), ремонтами. В целом рассчитываем, что по одной крупной станции эти мероприятия дадут эффект сокращения операционных затрат до 300 млн руб. в год. В течение 2–3 лет мы рассчитываем получить эффект до 3 млрд руб. по всей компании.

– Чем в итоге может обернуться кризис для «Мосэнерго»?

– Падение спроса на электроэнергию в кризис неизбежно, и «Мосэнерго» с этим столкнулось, но ничего глобального для компании не произойдет, даже если потребление упадет вдвое. Наши основные затраты переменны: если сократилось потребление электричества, мы сократили затраты на приобретение газа и т. д. Нас может подкосить собираемость, если она упадет ниже 80%. Это будет критичным для компании, ведь это потянет целый ком проблем: мы не сможем заплатить за газ и т. д. Но чтобы компанию обанкротить, понадобится более серьезная волна кризиса, чем та, которая была осенью.

– Когда, по вашему мнению, закончится кризис?

– Для меня это вопрос из серии «кто убил Кеннеди?», «кто будет следующим президентом России?». (Смеется.) Я не знаю.

– Насколько эффективны меры, принимаемые правительством в целом по стране и для энергокомпаний – в частности?

– Сейчас сложно спрогнозировать развитие макроэкономической ситуации в стране и мире. Поэтому мне сложно оценить, к чему могут привести меры, принимаемые на уровне государства. Полагаю, что в отношении нас, генераторов, более эффективны могли бы быть экономические стимулы, а не жесткий административный прессинг в части реализации генсхемы, который, как мне кажется, малопродуктивен.

– А «Мосэнерго» не просило Минэнерго о переносе сроков ввода ТЭЦ-26, ведь рынка мощности до сих пор нет?

– Нет. Проект строительства блока на ТЭЦ-26 уже реализуется, и блок будет введен в означенные ранее сроки. В данном случае у нас возникает лишь одна проблема с генподрядчиком – Alstom в части адаптации зарубежных техстандартов к российским, что приводит к задержкам в строительстве.

– Например?

– Например, регламенты: толщина стенок паропроводов и качество стали, которая используется для их изготовления. Alstom рисует в проекте одну толщину стенок, а Ростехнадзор говорит, что они должны быть толще. Alstom возражает, что во всем мире тепловые проекты работают и при такой толщине, а Ростехнадзор говорит: у нас нет такой толщины стенок, переделывайте. Увеличили толщину стенок – трубопроводы не влезают в здание, ну и т. д. Вот так у нас происходит взаимное обогащение знаниями: мы обогащаем Ростехнадзор, рассказывая о том, что в мире происходит, а они Alstom – как нужно строить блоки в России. Ростехнадзор не готов согласиться с тем, что Alstom строит качественные станции, он хочет понимать, как это строится, хочет вникать в то, как это происходит, и лично в этом убедиться. У меня претензий к ним нет, ведь их вмешательство является абсолютно законным, хотя, возможно, и избыточным.

– В связи с кризисом не пытались перезаключать контракты с генподрядчиками?

– Нет, с Alstom у нас дешевый контракт, большая часть которого по его условиям оплачивается в рублях. Конечно, им это не очень нравится. К тому же в контракте предусмотрены серьезные штрафы для подрядчика, если станция не будет выведена на расчетные параметры. Если проект на ТЭЦ-26 мы реализуем в текущих ценовых параметрах, то по стоимости строительства блок окажется дешевле тех, которые мы построили на ТЭЦ-21 и ТЭЦ-27 хозспособом: «Мосэнергопроект» проектировал, «Силовые машины» поставляли оборудование, «Мосэнергоспецремонт» осуществлял непосредственный монтаж.

– А что сейчас с вашими собственными строительными мощностями?

– «Мосэнергоспецремонт», «Мосэнергопроект» мы выделили в отдельную «дочку» – «ТЭК Мосэнерго», которая сейчас выстраивает бизнес как самостоятельный EPC-контрактор. Для «Мосэнерго» они сейчас выполняют часть работ на ТЭЦ-26, а также заканчивают работы на ТЭЦ-27.

– Акционеры «Мосэнерго» дивиденды за 2008 г. не получат, а топ-менеджмент не планирует отказаться от бонусов?

– Вопреки сложившемуся мнению, у нас невысокий уровень заработной платы, поэтому существует проблема оттока кадров. Наши сотрудники, смешно сказать, уходят в ту же МОЭК – госкомпанию. Проблема была бы острее, если бы не кризис. Что касается бонусов, то выплат, размер которых условно равнялся бы годовому заработку, в компании не было. У нас были квартальные премии, которые платились раз в квартал и воспринимались как обычная зарплата. Было отдельное положение о вознаграждении высшему менеджменту. Оно отменено. Отменены и «золотые парашюты» для менеджмента. В результате уровень оплаты труда руководителей снизился более чем на 15%. Бонусы за 2008 г. мы выплачивать не будем.

– А что будет предполагать новая система поощрения, сколько сотрудников в нее войдут?

– Новая система бонусов затронет абсолютно всех сотрудников, а главный ее принцип – обеспечить равные условия премирования всех работников. Для персонала станций предусматриваются ежемесячные премии, а сотрудники генеральной дирекции, включая офисный персонал станций, будут переведены на годовые бонусы, которые будут платиться два раза в год: аванс и расчет. Они будут привязаны к ключевым показателям, которые сейчас мы формулируем.

– Как изменится размер премий при новой системе?

– Сейчас для рядового персонала обсуждается планка в 15% от уровня оклада, а на уровне руководителей станций – до 50%. Относительно уровня для высшего руководства – я не буду озвучивать цифры, переговоры идут индивидуально с каждым менеджером.

– Когда заработает эта система?

– Думаю, что персоналу станций мы начнем платить по новой системе уже с сентября. А вот к вопросу по выплате премий и бонусов офисному персоналу за 2009 г. мы вернемся отдельно по итогам года, когда будем оценивать, справились ли с задачами, которые перед нами ставили акционеры. Тогда и будет видно, заслужили ли мы бонусы.

– А будет опционная программа для высшего руководства «Мосэнерго» – как было у менеджеров РАО ЕЭС, например?

– По моему личному мнению, из-за небольшого количества акций в свободном обращении опционная программа в «Мосэнерго» может иметь ограниченную эффективность. Год назад один из бывших руководителей, уволившись, решил продать свой пакет акций на $150 000, обрушив в результате капитализацию компании на 20%. Мы ожидали, что после самоликвидации РАО free float увеличится. Но сейчас у нас есть ощущение, что из тех 15%, которые были у РАО, в свободном обращении появилось не более 5–7%.

– Тогда чем же вы собираетесь мотивировать офисных сотрудников?

– Мы об этом будем отдельно говорить, хотя есть намерение заложить это в бонусную программу, привязав размер премий не к капитализации компании, а к понятным и адекватным KPI. Возможно, капитализация будет одним из показателей, по которым будет оцениваться работа топ-менеджеров, а возможно, и нет. Хотя критерии KPI конкретно для высшего менеджмента нам предстоит еще обсуждать.

Либеральный начальник

Стиль управления, сложившийся в «Мосэнерго», Яковлев характеризует как диктаторско-авторитарный: «Именно это очень сильно отличает нас от западных энергетических компаний: армейская дисциплина, довольно плотный контроль со всех уровней управления. До недавнего времени такой компанией и была «Мосэнерго» – организацией с тотальным контролем и авторитаризмом в принятии решений вплоть до болтов и гаек». Но Яковлеву все это не по душе: «Диктатура должна существовать в экстренных ситуациях, например во время аварии. Моя задача – трансформировать «Мосэнерго» в компанию, где подчиненные обладают ресурсами и определенной свободой воли в принятии решений. Важно контролировать не процесс, а результат, принципы принятия основных решений». Самая сложная должность в карьере – «должность кочегара в котельной», неожиданно признается Яковлев: «Когда она мне предлагалась, она мне реально не нравилась. Все остальное мне нравилось». Оказалось, шутка, не было таких предложений. Отсмеявшись, Яковлев рассуждает: «Мне было всегда работать интересно, и не только за деньги. Я вообще считаю, что если работа не нравится, то надо уйти – не надо себя мучить. И кризис не имеет к этому никакого отношения. Это простая истина».

КАК ОТДЫХАЕТ ГЕНДИРЕКТОР «МОСЭНЕРГО»

«У меня вообще нет ярко выраженного увлечения, я фотографирую, но только детей и на высокую художественность снимков не претендую. В литературе предпочтений нет, так как ничего, кроме бизнес-литературы и детских сказок детям на ночь, пока не читаю. Нравится теннис, хорошая штука, хотя играю раз в неделю – с тренером. Может, когда-нибудь сыграю с коллегами».