Вечные ценности: Побег с улицы Персикового Пирога
Терри Пратчетт написал статью о праве человека на эвтаназию. Полтора года назад выяснилось, что у британского фантаста Альцгеймер. В статье, опубликованной в The Daily Mail, изобретатель Плоского мира заявляет, что не хотел бы дожидаться развязки и предпочитает «умереть, сидя в своем саду со стаканом бренди в руке и музыкой Томаса Таллиса в айподе, потому что его музыка даже атеиста может немного приблизить к небесам».
Статья Пратчетта, по сути, адресована британским властям: она написана в защиту мужа 45-летней британки, больной рассеянным склерозом. Верхняя палата парламента пригрозила ему тюрьмой – если он поможет своей супруге добраться до швейцарской клиники и уйти из жизни. Пратчетт пишет, что принцип «сохранять жизнь любой ценой» в случае, когда речь идет о человеке, больном неизлечимой и прогрессирующей болезнью, – абсурд. Что эвтаназия вовсе не самоубийство. И заставлять делать что-либо взрослого и вполне сознающего происходящее человека – безумие. В том числе заставлять жить.
Пратчетт красноречив, убедителен и, как всегда, остроумен, но обсуждать, тем более оспаривать аргументы человека, который идет «дорогой смерти» (как он сам выразился) и пишет с помощью программы, конвертирующей устный текст в письменный, потому что уже не узнает букв на клавиатуре компьютера, – нет, невозможно.
Но вот понять, почему Пратчетт так страстно заклинает британский парламент разрешить англичанам покидать этот мир по своей воле, – важно. Не в одной эвтаназии тут дело. В подтексте статьи еще и другой упрек обществу, и не только британскому. Упрек в недостатке терпения и любви.
Ведь о желании уйти из жизни написал автор, чьи книги расходятся по миру миллионными тиражами. Королева Елизавета II посвятила Пратчетта в рыцари, а в британском городе Уинкэнтоне недавно появились улица Персикового Пирога и дорога Паточной Шахты – названия, заимствованные из Плоского мира, – и это просто наугад выбранные знаки почтения соотечественников к Пратчетту.
Казалось бы, все это вместе, безусловно, смягчило бы трагедию его медленного угасания, обеспечив необходимой заботой и теплом. Но один из самых популярных и состоятельных людей на земле отказывается от этой заботы. Это значит только одно: он в нее не слишком верит. Ему ее мало. Человек с хорошо развитым воображением, Терри Пратчетт ясно представляет себе, что, в какой бы прекрасной клинике он ни очутился, его родные, его друзья все равно будут ужасаться, глядя на то, во что он превратился. Их будущий ужас и гонит его в небытие прежде времени. Он понимает: пока на земле просто не существует такого бесконечного терпения и такой глубокой любви, которые наполнили бы уход больного (например, Альцгеймером) органной музыкой Таллиса.
Альцгеймер да и многие другие страшные болезни будут побеждены еще не завтра. И значит, времени научиться такому терпению и такой любви у нас достаточно. По-моему, стоит хотя бы попробовать.