Желание быть европейцем

Бубен, барабан» Алексея Мизгирева хоть и не получил первую премию, но удостоился спецприза жюри за второй лучший фильм в конкурсе и приза за режиссуру, взяв, таким образом, две награды из пяти существующих. Победа Мизгирева на этом старейшем фестивале – ровеснике Каннов – важна по меньшей мере по одной причине: едва ли не впервые за долгие годы русское кино признали не за его «символичность» и «загадочность», чаще всего идущие от Тарковского, но не имеющие с ним ничего общего, а за то, что оно предъявляет предельно конкретную, трезвую и вместе с тем универсальную реальность, не убегая от нее при помощи метафор, абстракций и ретро-антуража.

Главная героиня «Бубна» (Наталья Негода) работает библиотекаршей в глухой провинции, а в перерывах приторговывает казенными книгами на железнодорожной станции. Кругом холод, мрак, одиночество. Действие ютится на маленьких пятачках: в пыльной библиотеке, советском общежитии, провинциальном клубе-ресторане, полустанке. Но у Мизгирева это клаустрофобическое пространство вмещает в себя едва ли не античную трагедию.

Неразрешимые социальные конфликты и убийственный быт оборачиваются в итоге фатальным предопределением. А бывшая «маленькая Вера» становится классической героиней с комплексом «сверхчеловека», предпочитающей убить себя, вместо того чтобы «по-человечески», «по-мелкому» убить другого. Именно такое кино – аскетичное, лишенное изысков, а зачастую и каких-либо эффектов, погруженное в социальность и современность, и является сегодня самым интересным и перспективным в мировом пространстве – от Японии, Тибета и Китая до ЮАР, Европы, а теперь еще и России.

В этом году в Локарно вообще доминировали исключительно «кросскультурные» фильмы, размывающие границы между национальными кинематографиями. Еще недавно они считались экзотическими, а теперь становятся глобалистскими. Но не всегда легкость перехода с одного языка на другой оказывается плодотворной. Например, абсурдистская трагикомедия «Блюз фронтира» о границе между Ираном и Туркменистаном снята иранцем, выходцем из этих краев Бабаком Жалали как набор открыток, бесчувственных этнографических пейзажей, ничего не приоткрывающих о тамошней жизни. Не исключено, что этот печальный парадокс объясняется очень просто: режиссер фильма давно живет в Лондоне и, видимо, настолько в нем ассимилировался, что родные края воспринимает уже как турист. В отличие от своего героя – несчастливца, маниакально изучающего английский, чтобы поехать... в Баку, Бабак Жалали реализовал мечту об эмиграции, о том, чтобы уехать туда, где лучше и интереснее, но аутентичный взгляд на иранскую реальность при этом утратил. Такова, видимо, цена, которую Восток платит за то, чтобы стать Западом.

То же самое происходит в фильме «Она, китаянка» китаянки Го Сяолу. Главная героиня – альтер-эго режиссера – прозябает в китайской глуши: мать заставляет ее разводить свиней, а отец работает на свалке, пытаясь найти в горах мусора что-нибудь ценное или хотя бы съедобное. Без всяких сожалений робкая девушка посылает родителей, а заодно и все фамильные традиции куда подальше – от местной жизни ее тошнит, зато она тает при виде айпода, гламурных журналов и бутылок из-под западных напитков, найденных ее папой на помойке. Отсюда один шаг до того, чтобы на кровавые деньги убитого бойфренда-мафиози рвануть в Лондон, найти там престарелого мужа-англичанина и получить минимальные права, а потом забеременеть от молодого мусульманина и тоже его бросить из-за расхождений во взглядах на свинину, которую этот парень не признает в качестве пищи.

Пафос этого декларативного, но крайне амбициозного фильма прост: молодые китайцы хотят быть не китайцами, а европейцами и готовы ради этого на многое. Вот и сама режиссер говорит, что ей осточертело традиционное китайское кино с его медленным ритмом и длинными планами. Поэтому свой феминистский манифест о смене идентичности она сняла на британские деньги и в западном стиле, подразумевающем, как ей кажется, быструю скорость, обилие современной музыки и неуловимую коммерческую составляющую.

Самое интересное, что европейцы на это желание Востока стать Западом отвечают радостным согласием. По крайней мере, так произошло в Локарно, где жюри, состоявшее большей частью из европейцев, и вручило британской «Китаянке» главный приз – «Золотого леопарда».