Сомнительная красота

Любой вывоз «Спящей красавицы» с родной сцены требует особых усилий из-за исполинских масштабов балета. Несмотря на это, Мариинка не может отказаться от него как от одного из главных символов русского балета.

В последние годы в репертуаре даже мирно уживались две постановки: одна была создана еще в 1952 г. Константином Сергеевым для простых советских людей – мобильная, чисто танцевальная, одетая со скромной интеллигентной элегантностью и живым фонтаном в финале; вторую завели в 1999 г. – это был первый опыт реконструкции спектакля по архивным записям, и Сергей Вихарев ранил глаз роскошью императорского двора Романовых, неспешностью и простодушной радостью развлечений, разнообразием театральных трюков и колоритной утраченной пантомимой. Но в этом сезоне Мариинка объявила, что отказывается от накопленного за десятилетие репертуара реконструкций, и англичанам без выбора был предложен вариант, который на Западе называют советским.

Этот факт вызывал единодушное негодование практически у всех лондонских критиков. «Утомительной» называет представленную версию Сара Фратер в The Evening Standard, с ностальгией противопоставляя ей «изумительную» постановку 1999 г. «Я обожала ее», – вторит Сара Кромптон в The Telegraph. Редакцию Сергеева она считает старомодной, потому как «постановка выглядит полной событий и лишенной направления». «Это скорее панорама, чем балет», – резюмирует Кромптон. Зо Андерсон в The Independent находит, что «обильная» реконструкция обладала «более богатым текстом», и вопрошает: «так зачем возвращаться к предыдущей версии», если труппа недавно отказалась от своего советского названия, вернув историческое имя, а танцовщики «выглядят восхитительными в Форсайте или Баланчине»?

Лишь Клемент Крисп в Financial Times отстранился от сравнения двух версий одного спектакля. Свою рецензию самый опытный из английских критиков посвятил исполнительнице партии Принцессы Авроры Евгении Образцовой. Описав ее «прекрасные физические данные, блестящие стопы и ее очарование хореографией – такое же, как наше очарование ею, стилистическую ясность» – черты петербургской «долгой золотой традиции», он сравнивает танец Образцовой с пением птицы, выводящей невероятные рулады. Восхищение Financial Times разделяет The Independent, где балерину находят соответствующей музыке Чайковского. С ней в спор вступает The Evening Standard, находя, что балерина не передает «царственной благосклонности, которой ждешь в этой роли», так же как и «внутренней меланхолии мелодий Чайковского». The Telegraph же упрекает Образцову в том, что она не обнаружила ни способности к развитию роли, ни подлинного чувства.

Дежурных комплиментов удостоились исполнитель партии Принца Дезире Игорь Колб, которого хвалили за профессионализм, и красавица Фея Сирени Екатерина Кондаурова, чуть больше внимания было уделено исполнителю виртуозной партии Голубой птицы Максиму Зюзину. Обескураживающе выглядели упреки в том, что «кордебалет был в неряшливой форме, допускал слишком много сбоев, солисты впали в манерность» (The Independent), «несколько менее дисциплинированным» был кордебалет (Financial Times).

Скорее всего, исполнители расплатились за разочарование самой представленной редакцией спектакля. «Спящая» Константина Сергеева обошлась Мариинке недешево: газетный рейтинг колебался от двух до четырех звезд, а в напутствие The Telegraph выдала: «Кому-то надо разогнать паутину, если они хотят сохранить свои прекрасные традиции на следующие 250 лет».