Сергей Толстиков: "Должны быть фильмы, посмотрев которые, мальчишки захотели бы стать офицерами"

Российское правительство потратит на поддержку производства кино в этом году 4,2 млрд руб. – чуть ли не в два раза больше, чем в докризисном 2008 году. Причем если раньше все деньги раздавало Министерство культуры – до $1 млн на фильм, то теперь почти 70% государственных дотаций распределит созданный для этой цели Федеральный фонд социально-экономической поддержки отечественной кинематографии. Уже известно, что 2 млрд руб. достанутся восьми крупным продюсерским компаниям. Почему были выбраны именно они, чего государство потребует от продюсеров в обмен на финансирование и почему руководить раздачей денег назначен человек, не имевший раньше отношения к киноиндустрии, «Ведомостям» рассказывает исполнительный директор фонда Сергей Толстиков.

– Какие фильмы нравятся вам самому?

– Я пока смотрю не очень много фильмов. Из последних мне очень понравились «Остров» и «Дикое поле». Я считаю успехом последний фильм Алексея Учителя «Край», который был снят при поддержке РЖД и «Первого канала». Из массового кино видел «Черную молнию» [Тимура] Бекмамбетова. Считаю, что этот фильм хорошо отформатирован под зрительскую аудиторию, хорошо просчитан и при объявленном бюджете смотрится дороже. Затраты на зарубежный фильм подобного уровня были бы выше в полтора-два раза.

– Вы прежде занимали должность советника председателя совета директоров «Трансмашхолдинга». Почему именно вас назначили руководить фондом кино?

– Во многом это случайность. Я оказался в правительственном совете по развитию кино потому, что наша компания участвовала в финансировании ряда фильмов. Я вошел в совет, чтобы посмотреть, можем ли мы как-то оптимизировать наши расходы. Когда же после ноябрьского заседания совета стала вырисовываться модель фонда и стоящие перед ним задачи, я подумал, что мне было бы интересно этим заняться. И стал проводить консультации, разбираться в существе вопроса. Было понятно, что нужен человек не из отрасли, неангажированный, но понятный основным игрокам. Важным доводом в мою пользу, думаю, послужило то, что я не отстаиваю интересы той или иной группы.

– Правда ли, что на должность исполнительного директора фонда вас порекомендовал вице-премьер Александр Жуков, с которым вы хорошо знакомы?

– Я думаю, это был один из решающих факторов, но я мог бы назвать еще несколько человек, которые меня поддержали.

– А с Жуковым вы давно знакомы?

– Со времени учебы в Московском университете.

– Правительство решило менять систему поддержки кино, объявив, что существующая система неэффективна. На единственном пока заседании совета по кинематографии премьер-министр прямо назвал ее коррупционной. Это главная причина реформ?

– За последние 15 лет кино выросло: сейчас у нас больше 2000 современных кинозалов, производится много фильмов, порой с весомыми бюджетами. В этой ситуации у государства появилось желание использовать средства, которые оно тратит на поддержку киноиндустрии, умнее и точнее. При этом правительство хочет укрепить структуру производства массовых фильмов, повысить их качество, а значит, и конкурентоспособность. Что касается коррупционности... Только ленивый не говорит об откатах в кино, но я не могу комментировать то, чему я не был свидетелем. Важно, что сейчас, финансируя лидеров, мы сокращаем зазоры, через которые можно «заинтересовывать» нужных людей.

– Как будет оцениваться эффективность работы вашего фонда? Какие задачи перед ним стоят?

– Одна из главных задач новой модели – передать право решать, какие фильмы нужно снимать, лидерам кинопроизводства. До сих пор такого рода решения отчасти принимались на уровне Министерства культуры. Но у продюсерских компаний в этой области гораздо больше опыта. У нас две основные функции: довести государственные деньги до правильных реципиентов, определенных по четким критериям, и проконтролировать эффективное использование этих средств. Для этого студиям придется стать более прозрачными, перейти на общепринятые формы отчетности. Многие это уже делают, например, при работе в совместных проектах с западными киностудиями.

Оценка же работы фонда будет зависеть прежде всего от того, насколько качественный продукт – т. е. кассовый и рентабельный – будут делать выбранные компании. Наша задача – сделать так, чтобы каждый рубль, вложенный государством в кинопроизводство, давал как можно большую отдачу. Сейчас из каждого рубля госдотаций до зрителя доходит, по разным оценкам, от 5 до 20 коп., если мы увеличим эту долю хотя бы в два-три раза, то это будет неплохой результат.

– Будут ли ставиться перед продюсерами пропагандистские задачи?

– Должны быть фильмы, назовем их социально значимыми, в которых ставятся острые вопросы для общества и делается попытка их решить. Ясно, что кино не перевернет все с ног на голову, но правильные акценты оно поставить может. Я абсолютно убежден, что кино должно давать людям образцы для подражания. Например, время от времени у нас должны появляться фильмы, посмотрев которые часть мальчишек мечтали бы стать офицерами. Естественно, чтобы такие фильмы достигали цели, они должны быть профессионально снятыми, иначе эффект будет обратным. Поэтому нам нужен качественный разножанровый кинематограф. Фонд не будет ставить перед лидерами киноиндустрии задачу снимать фильмы на определенные темы – они на то и лидеры, чтобы самим принимать решение. Но, если государство определит социально значимые темы, фонд в рамках своей компетенции будет помогать.

– А как фонд будет взаимодействовать со структурами, определяющими социально важные темы?

– Я думаю, что органы исполнительной власти или политические партии, желающие реализовать определенный проект, будут обращаться в Министерство культуры, потом к нам и мы уже будем смотреть, выполнима их задача или нет.

– О каких темах вам говорят как о социально значимых?

– Есть темы, связанные с теми или иными историческими событиями: годовщиной войны 1812 г., 50-летием полета Гагарина.

– Будет ли конкурс на производство таких картин?

– Если средства будут идти через фонд, процесс, видимо, должен идти через ту или иную крупную компанию, названную в числе лидеров. На ее совести будет качество продукта.

– Каким будет в дальнейшем распределение ролей между Министерством культуры и фондом?

– Министерство продолжит отвечать за все проекты, связанные с авторским кино, дебютами, детскими фильмами, анимацией, документальным кино. Вопросами, связанными с развитием производства массового кино, займется фонд. Но министерство нас контролирует.

– В чем причина того, что у российских продюсеров хорошо если один фильм из пяти окупается? Какие ошибки они допускают?

– Прежде всего мы должны посмотреть на условия, в которых они работают. Получать доход им мешают три причины – две объективные и одна субъективная. Первая объективная проблема – недостаток киноэкранов в стране. 2000 экранов слишком мало для страны с населением в 140 млн человек. Для примера: во Франции сейчас порядка 5400 экранов на 60 млн человек населения, и это соотношение позволяет национальной киноиндустрии быть экономически эффективной.

Вторая объективная причина – пиратский рынок. В Европе доход продюсера разбит на две приблизительно равные части: одна – это кинопоказ, а другая – DVD, интернет, продажа прав на телепоказы. А в России главный источник дохода – кинопоказ. Годовой объем пиратского кинорынка России по отечественному кино оценивается экспертами примерно в $200 млн, что сопоставимо с официальным бокс-офисом. Поэтому когда государство говорит «мы же вам помогаем», то в ответ слышит: а что вы сделали, чтобы у нас не воровали?

Субъективная же причина в том, что российские продюсеры не всегда хорошо понимают, для кого они будут снимать фильм, и неэффективно организуют производственный процесс. Один и тот же фильм может быть снят за $3 млн и за $5 млн, и разница будет незаметна зрителю – деньги «потеряются» за счет архаично организованного производства.

– Вы говорите, что главная задача фонда – способствовать созданию эффективной киноиндустрии по производству массовых фильмов. Но в критерии, по которым отобрали получателей государственных денег, помимо числа посмотревших их фильмы зрителей, рейтинга фильма на ТВ и опыта работы студии вошли и призы на кинофестивалях. Почему? Они же обычно достаются не самому кассовому авторскому кино...

– Призы обычно дают качественному кино. Как показывает опыт, если у компании много призов, ее фильмы пользуются зрительским успехом.

– Почему вы решили учитывать рейтинги фильмов на ТВ?

– На телевидении зрительская аудитории значительно больше, чем в кинотеатре. А система измерений на телевидении хорошо отработана, что позволяет очень четко оценить уровень интереса аудитории к фильму.

– Сколько проектов фонд сможет профинансировать за год?

– Чтобы количество производимых фильмов в стране драматическим образом не сократилось, каждая компания должна потратить выделенные средства не менее чем на три фильма. На деле, надеюсь, будет больше. Причем по закону доля государственных инвестиций в одном проекте не должна превышать 70% от его бюджета.

– Почему было выбрано именно восемь компаний?

– Мы хотим создать конкурентоспособных лидеров индустрии, а значит, мы должны дать каждому победителю весомый ресурс. Рассматривались цифры от пяти до восьми.

– Почему в число лидеров рынка не вошли студии и телеканалы?

– Позиция попечительского совета фонда такова: основная задача студий – производственные услуги, а не продюсирование. Серьезная доля выделенных средств в конце концов осядет на их счетах. Телеканалы благодаря своим успехам в области продюсирования кинофильмов могли бы войти в первую тройку нашего рейтинга, но при их миллиардных объемах бизнеса наша поддержка не даст такого эффекта, как в случае с продюсерскими компаниями. Может быть, позже мы сможем найти алгоритм взаимодействия с телеканалами. Нам бы этого очень хотелось.

– Компании получат деньги в равных долях?

– Начнем с этого по простой причине: обоснованную методологию другого распределения сейчас создать довольно сложно.

– Почему рентабельность не вошла в число критериев выбора лидеров?

– Рентабельность, конечно, должна быть одним из критериев. Но пока у нас нет объективных данных для оценки этого показателя. Мы над этим работаем, и при первой ротации компаний, что предположительно произойдет через два года, этот критерий обязательно будет применен.

– А почему государству нельзя давать денег более чем на 70% бюджета картины?

– Эта норма предусмотрена законом, чтобы побудить кинокомпанию искать инвесторов. Очень важно, чтобы в кинопроизводстве участвовал частный капитал. И одна из целей нашего фонда – создать условия для привлечения частных инвестиций в киноиндустрию и для защиты прав инвесторов.

– Что фонд в этом направлении делает?

– Прежде всего мы внедряем в компаниях современную форму отчетности. Перед тем как получить субсидии, компания должна будет подписать с фондом ряд соглашений. В приложении к ним будут формы отчетности, которые необходимо будет сдавать по мере реализации проекта. Также фонд займется вопросами, связанными с возможностью использования залоговых механизмов при финансировании фильмов, вопросами страхования в кинематографии.

– Как вы будете обеспечивать возврат вложенных в кино средств?

– Государство пытается усилить рыночную составляющую в кинопроизводстве, следовательно, мы должны предусмотреть механизм учета и хотя бы частичного возврата вложенных средств. В разных странах работают разные механизмы возвратности. Какой из них мы выберем или создадим свой, пока еще не ясно – над этим вопросом работают эксперты. Один из возможных вариантов – создание фонда целевого капитала, в который студии будут возвращать часть средств, полученных от проката. Размер этой доли будет рассчитываться по определенной формуле. Впоследствии этот капитал снова будет направляться на производство фильмов. Таким образом, с одной стороны, мы будем стимулировать кинопроизводителей использовать выделенные средства эффективнее, а с другой, как я надеюсь, – сможем увеличить объем финансирования киноиндустрии.

– Какой будет формула?

– Пока ее нет. На ее разработку уйдет еще два-три месяца.

– Как будет меняться список получателей субсидий?

– Мы будем стремиться к тому, чтобы конкуренция усиливалась и какие-то компании из списка заменялись на более активные и профессиональные.

– Вы будете требовать от компаний отчетности по стандартам МСФО?

– Они будут постепенно приближаться к международным стандартам финансовой и, что самое главное, управленческой отчетности. Нам очень важно объединить управленческую и финансовую отчетность.

– Компании, не попавшие в число получателей субсидий, сейчас переживают, что попадут в зависимость от крупных игроков, накачанных государственными деньгами. Вы разделяете их опасения?

– Мы видим тут точку напряжения. Но участники рынка во всех странах поделены на крупных и мелких игроков. Оправданность существования последних связана с их креативностью. Если они будут ее проявлять, то будут востребованы, а если нет, то им будет, безусловно, трудней, чем раньше.

– А смогут ли рассчитывать на господдержку независимые продюсеры?

– Да, через сотрудничество с выбранными компаниями либо в сфере авторского, детского или дебютного кино.

– После того как вы были назначены исполнительным директором фонда, звонили ли вам с просьбой поддержать кандидатуру той или иной компании?

– По вертикали – нет. Более того, у меня с самого начала было ощущение, что нашу попытку провести отбор компаний по объективным критериям поддержат. Со стороны продюсеров тоже не было ни давления, ни артикулированных просьб.

– Как только было объявлено об идее создания фонда, начались разговоры о том, что этот проект делается специально под Никиту Михалкова. Что вы можете на это ответить?

– Насколько я знаю, Никита Сергеевич не является автором этой модели. Тем не менее то, что он поддерживал эту идею, безусловно, ускорило и конкретизировало процесс.

При этом мне сложно представить, что Михалков не найдет денег на какой-то из своих проектов. Более того, в результате работы фонда конкуренты Михалкова получают большой финансовый ресурс. Деньги фонда распределяются поровну, члены попечительского совета фонда – значимые личности, со своим мнением. Поэтому если он и выигрывает, то только в том случае, когда выигрывает весь кинематограф.

– Зачем государству тратить такие огромные средства на поддержку киноиндустрии?

– Культура – одно из главных конкурентных преимуществ России. Без нее мы не добьемся прорыва в других сферах интеллектуальной деятельности, в развитии страны в целом.

И потом, много ли мы тратим? С одной стороны, вся господдержка – это половина бюджета «Аватара», с другой – у нас на эти деньги можно снять несколько десятков приличных фильмов.

– Но издатели, художники таких больших субсидий от государства не получают. Кино по-прежнему остается у нас главным из искусств?

– Я бы сказал, кино наиболее полифонично воспроизводит национальный характер.

– Многие кинокомпании считают, что правильно было бы поддерживать не производство кино, а развитие инфраструктуры кинопоказа...

– Надо убрать «не» и добавить «и». Государство наверняка в ближайшее время займется этим направлением, но при участии частного капитала. В числе задач фонда прописана и функция продвижения кинопоказа. Если в этой сфере будет реализована некая государственная программа, то фонд, наверное, может быть использован как инструмент для ее реализации.

– Какими вопросами вы занимались в «Трансмашхолдинге»?

– Здесь я занимался вопросами взаимодействия с органами власти.

– Вы сказали, что знакомы с лидерами киноиндустрии. А при каких обстоятельствах вы познакомились?

– [Константина] Эрнста, [Игоря] Толстунова, [Александра] Атанесяна, [Федора] Бондарчука я знаю лет 20, многих других – чуть меньше. С кино это никак не было связано, просто у нас был пересекающийся круг общения.

– Вы в «Трансмашхолдинге» планируете сохранить должность советника?

– Планировать в данном случае могут только те, чьим советником я являюсь.

Личный бизнес

Сергей Толстиков говорит, что у него есть несколько собственных бизнес-проектов в разных отраслях, в том числе промышленности: «Могу сказать, что в сфере кино у меня нет инвестиций».