Музей как личное дело

Плохие музеи хороши тем, что их можно не смотреть вовсе. Хорошие приходится навещать и в чужих стенах. Оба знаменитых музея швейцарского Винтертура – собрание «Ам Рёмерхольц» и Художественный музей – сегодня закрыты на реконструкцию. Шедевры художественного музея совершают тур по Европе, поражая тех, кто не знает, что в швейцарской провинции есть собрания фантастического уровня. На выставке «Модерн: встреча в верхах» в Зальцбурге представлено почти 250 полотен, рисунков и скульптур ста с лишним авторов. Здесь собраны практически все мировые классики новейшего времени, от Сезанна и Редона до Валлотона и Кандинского, от Пикассо и Макса Билла до Роберта Мангольда и Джона Чемберлена. Плюс кубизм в полном составе, плюс сюрреалисты хорошего качества, а еще американское послевоенное искусство, от абстрактного экспрессионизма до минимализма, – в общем, лекции по арт-истории ХХ века можно читать, не спускаясь с горы Мёнхсберг, на которой находится зальцбургский музей модерна.

Считается, если музей показывает свое избранное на чужой территории, это всегда риск. Выберут не то, повесят не так, и вообще – родные стены помогают даже знаменитым собраниям. Но эти же стены могут и мешать, порой становясь не просто помпезным обрамлением, но превращаясь в мавзолей, способный прибить и притушить любые всполохи искусства (печальная судьба Лувра, выглядящего фабрикой-музеем, тому пример). Потому так важны путешествия музейных коллекций: в новых интерьерах они начинают новую жизнь.

С точки зрения публики, импрессионисты всегда главный хит, но в случае с Винтертуром качество показанного таково, что любой раздел выставки способен оттеснить на периферию зрительского интереса Ренуара с Моне. И необычные авторы, представляющие «новую вещественность» (Адольф Дитрих и Никлаус Штеклин), и династия Джакометти (отец великого скульптора Альберто, Джованни, был отличным художником), и замечательный «Мартиг» Никола де Сталь (художник нарисовал этот городок около Марселя в 1954 году, за год до самоубийства)... Что уж говорить о подборке позднего Пауля Клее или словно растворяющихся в беге времени работах Джорджо Моранди?

Коллекция из Винтертура показывает, как развивались художественные вкусы в Старом Свете, насколько единым было европейское арт-пространство, ориентировавшееся до Первой мировой войны на французские школы, затем на немцев, ставшее на какое-то время интернациональным, а затем, после Второй мировой, заинтересовавшееся Америкой. Кажется, будто такую коллекцию могло бы собрать любое сообщество богатых граждан, но в Винтертуре все же очевиден швейцарский акцент, отражающий вкусы местных коллекционеров.

Есть ли сюжеты у подобных выставок или красота экспонатов оказывается, как и в обычном музее, самоценной? Сюжеты обнаруживаются по ходу визита, пусть не всегда они кажутся очевидными даже для кураторов. Выставка в Зальцбурге оказывается злободневной для русского зрителя. Оба привезенных полотна Ван Гога, почти весь Пикассо, Делакруа и Ходлер – все эти картины были, как правило, подарены музею частными лицами либо переданы на долговременное хранение различными фондами, которые, кажется, за десятилетия после передачи шедевра успели забыть о сроках этого самого хранения. Дарителей обязательно указывают во всех копирайтах. Ситуация, о которой только приходится мечтать российским музейщикам, практически не знающим слово «реконструкция» и толком не научившимcя работать ни с собирателями, ни с инвестирующими в искусство банками и корпорациями. С тех пор как в конце 90-х куда-то запропастилась коллекция «СБС-агро», вопрос об общественной доступности корпоративных собраний в России не кажется актуальным. Иное дело Швейцария. Если куплено, то для всех. Искусство принадлежит народу.