Рог американского изобилия

В Россию за последние восемь лет Complexions приезжают в третий раз. И неизменно залы на их выступлениях переполнены, а овации оглушительны. Руководитель труппы, он же плодовитый хореограф, Дуайт Роден оттачивает тот вид зрелища, которое лишает балет ореола элитарности и недоступности. Искусство Родена несет тот же неизживаемый след африканской культуры, что ансамбль «Березка» – славянской. Набедренные повязки современный дизайн может превратить в голливудскую яркость с такой же легкостью, как трансформировались льняные сарафаны в платья от Вячеслава Зайцева. Но так же, как псевдофольклорное течение хоровода передает плавность и величавость исконной славянской поступи, так и невероятные ракурсы заданных Роденом прыжков и даже вращений на пуантах отражают ритуальную энергию африканских движений.

В первые приезды Complexions в Россию еще было заметно различие школ танцовщиков и несопоставимый уровень их подготовки, что позволяло разглядеть, как хореография Родена переплавляет в единое целое многооборотные сальто накачанного гимнаста, пируэты классички на пуантах, отчаянные поддержки крепышей-модернистов. В сегодняшнем идеально спаянном ансамбле выявить эту разношерстность непросто. Приехавшие в Москву новинки Родена («Милосердие» 2009 г., «Вспышки гнева» 2006-го и «Восхождение» 2008-го), если верить программке, имеют совершенно разное либретто. Но и «доброжелательная терпимость», и «тоска по прекрасному и вечному», о которых якобы повествуют «Милосердные», и «головокружительное путешествие по жизни со всеми его трудностями и экстазами» «Восхождения» выглядят при этом одинаково. Сюжетом всех трех спектаклей становится упоение самим танцем, физическими возможностями тела и его неповторимостью. Фантазия хореографа безгранична – невероятные трюки, сольные и в поддержках, сыплются как из рога изобилия. Соло во «Вспышках гнева» Дэзмонда Ричардсона, неувядаемой 40-летней звезды Complexions, выглядит довольно просто, но танцовщик вкладывает в него такую значительность, что после этого нужен занавес. Но Роден и не думает укрощать этот поток плотно скрученных виртуозностей. Их хочется отсечь и раздать в виде гуманитарной помощи отечественным постановщикам – придумок Родена хватило бы на все премьеры, выпускаемые за сезон полусотней российских балетных театров. Отягощенные мыслями о соответствии вечности, наши хореографы боятся иссушающей силы «производственного конвейера». Но опыт Дуайта Родена свидетельствует, что от частого использования мышца фантазии только развивается.