Социальный балет

Вопреки рекламе, партнерами Лопаткиной стали не «звезды мирового балета», а артисты Национального балета Португалии и Национального балета Нидерландов – компании, которая своим международным реноме обязана именно 78-летнему ван Манену. Благодаря бенефису знаковые Adagio Hammerklavier, «Пять танго», «Соло», «Две пьесы для HET» и те же «Гноссиенны» Москва увидела в эталонном исполнении. Лопаткина старалась соответствовать, тщательно воспроизводя импрессионистские колебания хореографии. Но мощная харизма балерины заглушала деликатность чуткого партнера Александра Жембровского, исключая возможность сценического диалога, на котором держатся балеты ван Манена.

Имена Светланы Захаровой и Ульяны Лопаткиной прекрасно собирают любые московские залы по любым ценам. И балерины уже не только обрели богатый бенефисный опыт, но и насытились бесконечным воспроизведением репертуара, который на профессиональном балетном жаргоне называется «казенкой», т. е. стандартными балетами в стандартных редакциях. В отличие от своей коллеги Дианы Вишневой радикально сменить имидж Захарова и Лопаткина не рискуют. Но активно ищут возможности предстать с неожиданной стороны.

Светлана Захарова на этот раз собрала международную команду «друзей» и сама вышла в семи номерах. Ульяна Лопаткина продолжила цикл «Великие имена ХХ века», начатый ею в прошлом году. На этот раз выбор балерины пал на Ханса ван Манена, чьи «Три гноссиенны» становятся для нее таким же фирменным номером, как и «Лебедь».

Амплитуда бенефисного репертуара Захаровой колебалась от неизвестного у нас балета Начо Дуато «Потерянное сердце» до классических «Лебедя» с «Дон Кихотом», от традиционной хореографии Владимира Васильева к «Макбету» до модерновой выразительности Revelation. Но программа, в которой гениальная хореография прослоена примитивными опусами, не расширила представлений о возможностях балерины. Вероятно, сейчас Захаровой хочется быть интересной и для завсегдатаев балетных гала, и для неофитов. Только этим можно объяснить и сопровождавшую бенефис сценографию Анны Нежной, чья провинциальная цветистость напоминает оформление летних театриков городских парков, и выбор сцены Кремлевского Дворца, демократичного по ценам, но вбирающего в свой душный бархат и драйв артистов, и восторг публики.

Очевидно, что самым значительным фигурам отечественного балета сейчас недостаточно царить в середине, слегка на возвышении, – у них появилась потребность в диалоге со зрителем. Но пока они без поддержки блуждают в темноте, и вместо художественных высказываний их бенефисы оказываются странной социальной акцией.