Умер Андрей Вознесенский
Никогда такой славы, как была у Вознесенского, Евтушенко, Рождественского в 1960-е гг., ни у одного живущего в России поэта потом уже не было.
Кадры из фильма Хуциева с поэтическим вечером в Политехническом навсегда стали визитной карточкой времени. Время это, оттепель, заговорило разными голосами, среди которых был и максимально удаленный от академической поэтической традиции голос Андрея Вознесенского.
Конечно, и он, как и другие двое, не мог не мыслить себя Маяковским. Но в отличие от американского профессора Евтушенко или умершего Рождественского ему пришлось жить десятилетия после Большой Славы. Жить у себя дома. Здесь его графико-поэтические опыты вызывали скорее недоумение, чем восхищение. А анекдот Довлатова про Вознесенского, купающегося в снегу в ожидании иностранных туристов, подчеркивал вопиющее и на самом деле несправедливое отсутствие интереса к поэту на родине. Несправедливое, потому что со всех точек зрения Вознесенский – это явление.
Поэтическое, несомненно социальное и абсолютно неизученное. Но не в российской традиции поэту иметь долгую судьбу и благодарных поклонников-долгожителей.
Сейчас без архивных разысканий и дотошных публикаций кажется: он был порядочным. Вел себя достойно. И скромно. Не кричал о себе и, хотя не был затворником (это тебе не Сэлинджер), кичиться былыми заслугами тоже никогда не стремился. Нравится тебе его творчество или нет и как бы ты ни относился к его ранним стихам, кое-что он выкрикнул в вечность. Некоторые стихи из «Юноны» и повесть «Мне четырнадцать лет», например.
Поэтическая свобода не является синонимом качества. Но вот он умер, и вдруг захотелось именно ее, пусть даже в ущерб качеству. И вечеров в Политехническом, и этих толп, которые валят слушать поэтов, затопляя Лубянку. И еще почему-то снова хочется испытать то безумное веселье, которое охватило, когда в первый раз слушал «Пожар в архитектурном» – просто потому, что из обыденной жизни внезапно получилась поэзия.
Прощай, архитектура!
Пылайте широко,
коровники в амурах,
райклубы в рококо!
О юность, феникс, дурочка,
весь в пламени диплом!
Ты машешь красной юбочкой
и дразнишь язычком.
...Все выгорело начисто.
Милиции полно.
Все – кончено!
Все – начато!
Айда в кино!