Польская интеллигенция в объятиях госбезопасности
На Московском кинофестивале, как обычно, столько заманчивого в параллельных программах, что некогда смотреть фильмы двух конкурсов – основного и «Перспектив». А там, как ни странно, не все безнадежно
Все давно знают, чем отличается ММКФ от статусных или актуальных мировых кинофестивалей.
С точки зрения публики – тем, что на конкурсный фильм можно идти только тогда, когда на все остальное нет билетов. Хотя, может, все-таки попробуем прорваться на «8 1/2 фильмов», «Азиатский экстрим», «Свободную мысль» или «Социалистический авангардизм»? В этих программах неслучайный отбор, фильмы проверены крупнейшими фестивалями, у киноманов давно глаза чешутся. А конкурс что? А ничего.
С точки зрения кинобизнеса ММКФ уникален тем, что никак не влияет на судьбу даже фильмов-победителей. Я спрашивал у Явора Гырдева, чей «Дзифт» был главным открытием Московского фестиваля последних лет, что дал ему здешний приз. Режиссер вежливо отвечал, что это большой почет, но вот в Торонто уже после первого показа у него было девять встреч с агентами и 25 приглашений на другие фестивали. Трудности московских отборщиков, связанных нелепым для второстепенного фестиваля правилом показывать в конкурсе только премьеры, объективны. Отборщики-то грамотные. Но приличное кино попадает к ним чудом.
С польским «Реверсом», показанным в конкурсе «Перспективы», чудо еще и в том, что (в рифму к названию) ММКФ как будто отмотали на два года назад, к удаче с «Дзифтом».
Оба фильма оказались в Москве потому, что для них тут идеальный контекст. Гырдев в «Дзифте» изобрел социалистический нуар, Борыс Ланкош в «Реверсе» его развивает. Восточная Европа опять рассчитывается с тоталитарным прошлым при помощи американского жанра.
1952 год. Героиня – в роговых очках, с завивкой на бигуди и с длинным печальным носом – работает редактором отдела поэзии в крупном издательстве, официально любит Пушкина, тайно – символистов. Мать и бабушка настойчиво и безуспешно пытаются подсунуть ей жениха. Госбезопасность, собирающая компромат на директора издательства, преуспевает в этом больше: жених в хамфрибогартовском плаще возникает на темной улице; не вынимая сигареты изо рта, дает в морду хулиганам и проявляет галантность в отношении испуганной дамы. Но интеллигентку в третьем поколении так просто не возьмешь.
Когда правительство требует сдать валюту, она прячет американский доллар с надписью liberty в желудке. Каждый день. Чистит зубной щеткой и снова глотает. Привет истории про спрятанные в анусе отцовские часы из «Криминального чтива». Но правда же, это хороший язвительный образ интеллигентского свободолюбия?
А как тут работает оператор! Ладно, нуаровые тени. Но размытый по краям кадр в кульминации точно имитирует пьяное зрение и прекрасно готовит к сюжетному перелому, после которого юмор уже в духе не Тарантино, а братьев Коэн, вдоволь наигравшихся с нуаром.
А когда бабушка встречает дочь и внучку словами: «Я уверена, вы не знаете, что делать с костями!», это не только отличная реприза, но и меткое указание на успехи российского кино в работе с темой тоталитарного прошлого. Да, мы не знаем до сих пор.