Все зависимы, все несчастны

Юрий Аввакумов, востребованный куратор и успешный художник, комментирует итоги уходящего арт-сезона и констатирует непреодолимую провинциальность нашего современного искусства
А. Кантемирова

У Юрия Аввакумова много талантов. Кроме основных и известных – творческих, есть еще организационный, аналитический и критический. Аввакумов ходит на все значимые выставки, участвует в различных профессиональных мероприятиях и обо всем имеет собственное мнение, далекое от благодушия.

– В современном искусстве сейчас как в экономике: мы бежали в западном направлении, добежали – а там кризис.

– Да никуда мы не добежали. Бежали, крутились как белка в колесе – на том же месте. У нас маленькая и жалкая провинция на окраине. Какие бы цифры по Лондону или Нью-Йорку, а теперь, наверное, и Шанхаю (продажам, журналам, книгам, числу галерей, музеев или художников) мы ни сравнивали с московскими – везде будет разница на порядок, в 10 и больше раз, как между нашим Пушкинским «музеем слепков и копий» и их «Метрополитеном».

– Что же, 20 лет легальной жизни современного искусства прошли даром?

– Месяц назад я был на конференции в австрийском Граце, в «Кунстхалле», построенном знаменитым Питером Куком, руководимом знаменитым Петером Пакешем. Тема – «Музей в постсоветском пространстве». Слушателей – меньше, чем выступающих. Кому это нужно? Материалы конференции будут изданы Славянским центром и займут свое скромное место на дальней полке в библиотеке всемирной истории. Там, где принято заниматься фундаментальной наукой, кто-то занимается и нашей художественной жизнью, но не мы. Как и 20 лет назад, наше современное искусство – маленький свечной заводик по сравнению с их электростанцией, вроде галереи «Тэйт».

– Но здесь что-то меняется: «Гараж» устраивает лекции, «Стрелка» появилась.

– Вот «Стрелка» – это действительно нечто принципиально новое и важное, а «Гараж», показавший несколько импортных выставок экстра-класса, чуть не провалил свои собственные доморощенные. В новой России не появилось ни одного музея изобразительного искусства, а последний советский, Третьяковка/ЦДХ, подписан на снос. А в Китае их счет уже пошел на сотни. Недавно один крупный министерский чиновник сказал мне – цитирую: «А нам и не нужны новые музеи, нам бы со старыми разобраться». Так что какой бы кризис западное искусство ни переживало – пропасть между ним и нашим только увеличивается.

– Почему мы не Запад, спрашивать бессмысленно.

– Спросите, кто виноват?

– Конечно, власть! В лице Министерства культуры?

– Безусловно, Министерство культуры несет ответственность. При том что министр время от времени показывает себя разумным человеком, выступая против «Газпрома» с его убийственной башней в Петербурге или против суда над искусством, сильно смахивающего на фашистский «дегенеративный». И одновременно министерство окончательно дистанцируется от венецианских биеннале, на годы вперед перепоручая заботы о них и, соответственно, финансирование так называемым комиссарам, совершенно разным частным людям, среди которых есть и активные меценаты, и культурные ретрограды. Но так же у нас спорт поручали олигархам – кончилось полным провалом. Биеннале в Венеции в культурном отношении как спортивная Олимпиада для мира. В ней надо принимать участие – и все. Можно участвовать, не размахивая флагом, не за гигантские деньги, показывать не достижения, а проблемы, мысли, настроения в конце концов. Но нет, спокойнее ни за что не отвечать, денег не выделять, а конкурсы и тендеры не проводить. Но вообще, мы все виноваты. Вот, например, Союз архитекторов устранился от защиты архитектурных памятников, архитекторов не видели на митингах в защиту ЦДХ, Военторга, «Москвы».

– Они профессионально зависимы от московских властей.

– Но тогда все понятно – все зависимы, все несчастны. О чем разговор?

– Вопрос как куратору. На гектарах московской молодежной биеннале зрители с трудом находили что-то стоящее, не делали ли они работу куратора?

– Графомания это. Или комплекс отличника, когда в страхе перед учителем сочинение пишется в размере общей тетради. И отметка ставится не за поиски смысла, а за «большую проделанную работу». И так не только на молодежных биеннале – количество служит оправданием для спонсоров и журналистов во многих других презентациях. А ведь искусство, в том числе искусство куратора, не про голый труд. Когда я слышу выражение «время собирать камни», то представляю сложенный из камней сад, а не насыпанные в карьер кучи.

– Идеальный пример – прошлогодняя выставка Жан-Юбера Мартена в «Гараже».

– О, в ней было столько всего незнакомого российскому зрителю, и прежде всего внятная пространственная идея, которая стала уже на месте обрастать разными отношениями, историями, ассоциациями, запахами... И вместе с тем экспозиция в «Гараже» – это произведение трудолюбивого куратора. Дима Цветков рассказывал, сколько раз он менял под присмотром Мартена свою инсталляцию, пока она не стала выглядеть как лучшая в его, художника Цветкова, жизни. Такой куратор – счастье для художника.

– Мне кажется, что мартеновская выставка – а равных ей в Москве не было – показала нашей публике подлинный масштаб современного искусства.

– Конечно, как будто мы до этого смотрели контрафактную продукцию, купленную в переходе, а когда увидели хорошее кино на большом экране – то разница, конечно, стала очевидной.